От Санта-Моники до Венеции — не той, которая в Италии, а той, которая в Лос-Анджелесе, — можно дойти пешком минут за 40. Или доехать на машине за 10 мин. — и еще 20 потратить на парковку. Поэтому когда я впервые туда попал лет тринадцать тому назад, товарищ предложил взять велосипеды.
— Это безумное место, — объяснил он. — Правдивый зверинец. Tам иногда даже стреляют. Не каждый день, конечно, но бывает. Как только услышишь — сразу ложись на землю. Черт его знает, куда те пули могут залететь.
Мы поехали над океаном по бесконечному пляжу — по заасфальтированной дорожке. Никто нигде не стрелял. Отдыхающих на пляже было негусто. Кое-кто серфинговал на волнах в водозащитных костюмах, кое-кто загорал, но никто не купался.
— Вода еще холодная, — объяснил товарищ, — как в Балтике.
20 минут нужно потратить на парковку
Ничего венецианского в лос-анджелесской Венеции не было — ни каналов, ни гондольеров, ни собора святого Марка. Была только Венецианская набережная — довольно большая пешеходная зона вдоль магазинчиков и забегаловок, на которой толклись толпы народа. Если всех этих химер в причудливой одежде и с фантастическими прическами можно назвать народом.
— Это как парад тарантиновских монстров, — заметил я.
— Да нет, — возразил товарищ, — это Феллини. Карнавал. Виа Венето.
— Сублимация, — согласился я.
Товарищ был профессиональным психиатром, поэтому сразу понял, о чем идет речь. Человечество, чтобы окончательно не сойти с ума, должно выплескивать свое коллективное подсознание наружу — периодически и повсюду, или же постоянно в каком-то одном месте. Это как разламывание земной коры.
— Недаром этот город славится землетрясениями, — прибавил я.
— И Голливудом, — прибавил товарищ.
1 
1
Комментарии
10