Нравятся они мне. Чем? Своей оригинальностью и зеленой униформой. А еще прямолинейностью, независимо от рода войск.
На перроне стоит высокий полковник. В руках — букет цветов в целлофане. Идет снег. Мужчина всматривается в дверной проем вагона, из которого я уже вышла.
— Вы не меня ждете? — спрашиваю.
— Нет, — по-военному кратко ответил он, глядя поверх моей головы. Я начинаю смотреть в том же направлении. Однако мне быстро надоедает, и я показываю удостоверение. Он извиняется: не узнал. Говорит, что представлял киевскую журналистку крупной курящей дамой лет 45, в очках. Наверное, я его разочаровала.
За целый день, который мы провели в гарнизоне вместе, замполит так и не увидел во мне ни журналистки, ни женщины. Военные почему-?то не отвечают мне взаимностью. Но род деятельности наших служб вынуждает их меня терпеть.
Замполит смотрел на меня почти влюбленно
Во время ужина завязалась дискуссия о военной реформе. Дирижируя ножом и вилкой, я объясняла ему суть реформы. Мне показалось, что я была первой, кто делал это доходчиво. И — о, чудо! — он увидел во мне бойца идеологического фронта. Я мгновенно повзрослела и покрупнела в его глазах. И меня понесло...
К концу вечера замполит смотрел на меня почти влюбленно. Потом достал блокнот и начал конспектировать.
Утром едем на вокзал. Полковник старается показать город. Проезжаем по бульвару, мимо высоких деревьев с белыми стволами.
— А это багульник, — говорит он.
— Но багульник, кажется, кустарник, — недоумеваю я.
— Да? — удивляется замполит. — Может быть... Мне, военному человеку, тяжело об этом судить.
Поезд трогается. Полковник машет мне рукой. О чем он думает? Может, о военной реформе. А может, обо мне, как о женщине. Мне, человеку гражданскому, об этом тяжело судить.
1 
1
Комментарии