Недавно простудился, пережил маленький конец света и потом некоторое время совсем не хотел читать ничего вымышленного. Слонялся по дому, полному книжек, и искал что-то другое, чем здесь есть. Что-то, живительного для души в состоянии оживания.
И нашел это: 40-летней давности письмо от дяди Саши. Он тогда лежал в госпитале и оттуда писал моей матери. Я раньше не обращал внимания на то письмо, потому что не было в нем ничего особенного. Дядя писал, что лечит простреленную когда-то на войне ногу ваннами, еще пять ванн — и домой.
Это написано на той части листа, которая осталась чистой от письма, написанное матерью ему. Так он и сапоги шил — экономил, получалось тесновато, а он говорил: ничего, разносится. А сапоги были хорошие. Вот и это письмо. Дядя придерживался норм литературного языка и писал так, как воспринимал на слух. И таки сводил концы с концами. Например, слово " відьповидь" зафиксировано почти элегантно. И еще что поразило — почерк, на удивление красивый как для человека, который в своей жизни написала всего несколько писем с войны. Однако, в его понимании, почерк должен был быть красивым — как все, что он делал. Следовательно, простая буква " с" у него начиналась с двух завитков, а в слове "Сашко" даже с трех. А буква " к" в том же слове очень похожа на латунную щеколду на дверях его дома. Ни у кого такой щеколды не было. Я любил за нее браться и любил смотреть, как он шьет сапоги. Говорил при этом сквозь зубы, в которых держал гвозди. И пел так же. Был страшно насмешлив. Около ворот ошивались девушки — высматривали его внука, которого тоже звали Сашей. Дядя выходил, смотрел на девушек и говорил:
Дядя писал, что лечит простреленную когда-то на войне ногу ваннами
— Ничего, Шурик, мы тебе лучших найдем!
Хотя и те были ничего. А мне, когда я поступил в театральный институт, он сказал:
— Ну, и то работа — афиши будешь клеить!
Иногда думаю, что он, может, не очень и ошибался.
1 
1
Комментарии
13