"Часто спрашивают, можно ли убивать": истории четырех военных капелланов

25 октября в Украине отмечают День военного капеллана. Gazeta.ua и журнал "Країна" предлагают истории четырех священнослужителей, которые присоединились к украинской армии.

Дмитрий Каран, 51 год:

- Восемь лет проработал в Совете по делам пастырской опеки при Министерстве обороны. Мы готовили документы для введения института военного священства и должностей капелланов в ВСУ, Нацгвардии, Госпогранслужбы. Но в руководстве этих структур засели советские замполиты, которые выступали против. Война подтолкнула к этому, там священник нужен.

Кодекс военного священника прописан так, чтобы был принят всеми конфессиями. Капеллан должен быть универсальным. С человеком другой веры должен работать так, чтобы не перетягивать его в свою, не проповедовать того, что он не хочет слушать, а находить точки соприкосновения.

Впервые поехал на Донбасс в июле 2015 года. Везли бронежилеты, двигались по Бахмутской трассе. Перед нами на таком же открытом "газончике" ехали разведчики. Отрезок дороги, разделяющий подконтрольную Украине территорию и ту, на которой засели боевики, надо было пролететь быстро. Холмы огромные, а водители не тормозят. На месте спросил: "Ребята, разве так можно?" Ответили: "Нет, но куда денешься? Машина старая. Газовать можно, а тормозить - нечем". Ребятам с 24-й отдельной механизированной бригады имени короля Даниила подарили автомобиль от нашего прихода.

"Перед вами лупили. Облагали минами 29-й блокпост. Вы приехали - затишье", - говорили мне на передовой. Мы правили там службу, исповедовали и причащали воинов, освятили помещения. Когда поехали, ребята позвонили: "Нас снова начали накрывать минами".

Короткая поездка - четыре-пять дней, а чаще на несколько недель. Каждый раз, отправляясь на Донбасс, мысленно прощался с родными и друзьями. Перед первой поездкой написал брату, что делать, если не вернусь.

"Можно убивать?" - часто спрашивают у капелланов на передовой. Отвечаем: "Бог есть любовь. Но нет большей любви, чем отдать душу за ближних своих. Мы защищаем родителей, женщин и детей языком оружия".

На Пасху в 2017-ом ездили в село Троицкое. Оказалось, у ребят не работает генератор - у него попал осколок. Мы имели деньги, собранные прихожанами, и в Пасхальную субботу утром поехали в Бахмут. Когда возвращались с генератором, на опорном пункте нам сказали: "Уже 16:00. После обеда начинает работать снайпер". Были в отчаянии, потому что пообещали бойцам, что будет пасхальная всенощная. И тут едут два медика: "Мы с "тридцатки" (30-я отдельная механизированная бригада имени князя Константина Острожского. - Gazeta.ua), садитесь, завезем". После службы меня попросили освятить технику на передовой. Думал: "В Киеве батюшки паски святят, а я - военную технику". Это и есть служба капелланская.

4 марта 2019-го вблизи села Лебединское Донецкой области погиб Богдан Гаврилив с 80-й отдельной десантно-штурмовой бригады. Мина упала в окоп наблюдательного поста. Останки Богдана отвезли на родину в город Калуш Ивано-Франковской области. Через неделю я был на позициях под Лебединским. Ребята рассказали, что на месте гибели Богдана потом еще нашли его останки. Там и похоронили. Попросили отправить службу. Чин погребения совершил в воронке от мины, где воин погиб. Так случилось, что одна часть его тела покоится на востоке страны, а вторая - на западе. Молюсь за него каждое утро и во время церковной службы.

ЧИТАЙТЕ БОЛЬШЕ в интервью "Похороны отслужил в воронке от мины, где воин погиб"

Сергей ДМИТРИЕВ, 46 лет:

- В начале аннексии Крыма был с нашими военными в Херсонской области. Первые дни ребята были растеряны. Имели плохую обувь, различную форму, некачественное оружие. Если бы начались бои, их расстреляли бы.

Российская армия и боевики заходили туда, где был Московский патриархат. Он перестал для меня существовать как Церковь. На проповеди объявил: "Россия нас напала, а Церковь молчит. Переходим в Киевский патриархат". Приход поддержал.

Капелланом в 30-ю бригаду пошел добровольно. Тогда уже имели первые потери.

Военнослужащие не убивают. Они защищают.

Помогали местным. Даже пророссийским. Есть программа бесплатного обучения студентов в европейских университетах. Но к участию не допускаем тех, кто говорит о гражданской войне и не считает Россию агрессором.

После возвращения из Донбасса пару дней привыкаю к мирной жизни. К ​​автомобильному движению в Киеве. В зоне ООС можно припарковаться где угодно. Ночью надо выключать фары, не показывать поворот. На мирной территории все наоборот.

Стало неинтересно общаться с гражданскими. Не понимаю людей, которые думают только о достатке и куда поехать в отпуск.

Священнику проще встречаться с людьми, которые на войне потеряли родных. Потому что его не в чем винить. Не обязательно говорить. Иногда достаточно выслушать и обнять.

ЧИТАЙТЕ БОЛЬШЕ в интервью "Староста сказал:" Спасибо за отца. Хороший человек. Жаль только, что москаль"

Иван Гальо, 45 лет:

- Никто не мог подумать, что Россия нападет. Когда первые добровольцы записывались в Нацгвардию, я занялся волонтерством. Ребята шли на войну без средств защиты. С единомышленниками собирали деньги, чтобы обеспечить их необходимым.

Пришло время, я и сам поехал на войну. Покоя не было. Связался с одним капелланом под Мариуполем. Тот сказал, что есть потребность в священниках. Втайне от семьи обратился в церковный департамент в Киеве, где уже наладили работу капелланов. Для службы выбрал 80-ю бригаду на передовых позициях. Жене признался, когда оформил документы и собрался. Плакала, просила не ехать. В конце концов смирилась и даже помогала. Зимой 2015-го я был на Донбассе - Старобельск, Счастье, Станица Луганская, Победа, Лисичанск.

Военные служили в бункерах. И я с ними. Расходились на задание, а я оставался. Говорил, чтобы и меня брали. Андрей с Волыни ответил: "Отче, как вы поедете, то кто будет молиться за нас?" Военным спокойнее, когда знают, что за них говорят слова к Богу.

На передовой был капелланом, а дома становился волонтером. Сделали внутреннюю базу ребят. Помогали, когда кто-то в чем-то нуждался. На Пасху и Рождество присылали им именные бандероли. В те дни мой телефону не умолкал до вечера. Воины благодарили и желали веселых праздников. Это был лучший подарок.

Сейчас военное капелланство приобрело другой формат. Надо входить в штатную должность, только тогда позволяют выезжать. Идти в военную часть у большинства капелланов не было возможности. Теперь моя деятельность заключается в общении и психологической помощи. Занимаемся с семьями военных. Ездим по святым местам. Устраиваем для них встречи. Все они в этом нуждаются, потому что не всегда могут открыть душу людям, которые этого не пережили.

ЧИТАЙТЕ БОЛЬШЕ в интервью "Раненые просили, чтобы я помолился. От шока забыл слова"

Степан СУС, 40 лет:

- До 2014 года при слове "капеллан" переспрашивали, кто это.

Капелланство - это выход церкви и священника из зоны комфорта. Приятно служить в хорошем храме в центре города, который является памятником архитектуры. А капеллан идет на чужую территорию. Просто заходит в казарму, палату в госпитале или на полигон. Не подойдешь к ребятам со словами: "Я - ваш капеллан, давайте знакомиться". Надо заинтересовывать. Бывало, закрывали двери передо мной, посылали матом. Я пытался быть ближе.

На Яворивском полигоне пробежал с десантниками марш-бросок на 72 километра. Это было эффективнее литургии. Узнал, что в американском Вашингтоне десять наших киборгов будут бежать 10 километров в протезах во время марафона морской пехоты, тоже зарегистрировался. Встал в пять утра. Посмотрел в окно и подумал: "Боже, как под таким дождем бежать?" Но если они могут на протезах, то и у меня получится. Один боец ​​шутил: "Мне легче, потому что ноги на протезах не болят".

Многие ребята не знали, как молиться, не ходили в церковь. Говорили: "Наверное, надо было попасть в госпиталь, чтобы креститься". Есть друзья-атеисты. Никогда не убеждал их. Понимаю, что это раздражает. Человек должен сам прийти к вере.

В 2015 году военный комиссар просил поехать с ним к родителям нашего воина, чтобы сообщить о его гибели в Донбассе. Парень был моим учеником и их единственным сыном. Провели с ними всю ночь. Молились и молчали. С родителями погибших в последнюю субботу месяца встречались на Лычаковское кладбище во Львове, чтобы вместе помолиться. Эти люди тоже приходили. Через три года они усыновили мальчика. Говорили, благодаря молитве и людям, которые были с ними в тот сложный момент. Захотели открыть свое сердце для другого ребенка. Это больше всего запомнилось за 17 лет службы.

ЧИТАЙТЕ БОЛЬШЕ в интервью "В один день имел похороны, крестины, брак, парастас. Вечером исповедовал мужчину в реанимации. После того пригласили на день рождения"

×