"Это была не моя пуля, она шла Василию в голову" - воспоминания бойца "Правого сектора"

Мой отец был начальником контрразведки в артиллерийском дивизионе. Поэтому будущая моя профессия определилась сама собой. Попал служить в Главное разведывательное управление, тогда еще советской армии. В Павлоградскую школу разведки, подразделение диверсионно-разведывательных групп.

У нас были группы по 5 человек: снайпер-радист, подрывник, радист-диверсант, инструктор-санинструктор. Каждый член группы обязан был знать специфику, но лучше заниматься своим делом. Меня лично учили на радиста, снайпера и кодировщика шифров. Это были автономные группы, которые должны были выполнять любой сложности диверсионные задания за рубежом. Мы подписывали заявления о неразглашении тайны в течение 25 лет. Хотя они потеряли свою силу с распадом Советского Союза.

После подготовки нас перебросили в Азербайджан, где уже назревал конфликт в Нагорном Карабахе. Хотя на тот момент об этом никто не говорил. Нас прикрепили к дивизии ДОН-100, она так и называлась - подразделение особого назначения.

Патрулирование городов, выезд на вызовы. Нам приходила информация, что в том или ином городе появилась оружие. Оперативно выезжали туда и реагировали на сигналы.

Приземлились в аэропорту и шли пешим строем к месту построения. Навстречу выехал КамАЗ, водитель машины вел ее прямо на нас. Пришлось открыть огонь и уничтожить этих камикадзе. Они решили погибнуть и забрать с собой побольше врагов.

Тогда и сейчас понимал, что мы делаем неправильно. Люди боролись за свою независимость, а мы лезли туда, где не нужно. Но это был Советский Союз и свободомыслие не допускалось.

Очень часто. Однажды мы шли пешим патрулем по улице, навстречу нам выехали "Жигули". Через открытые окна у нас начали стрелять из охотничьего ружья и автомата. Нападавшие убежала, но навстречу им выехала боевая машина и просто раздавила.

Были случаи, когда нам устраивали диверсии. Одному из патрульных через кирпичный забор перебросили металлический люк на голову. Его спасло, что он был в тяжелой бронированной каске. Люк ударился об нее, упал на ногу. Отрезал несколько пальцев. А мог и вовсе убить.

А потом поступил сигнал, что зашел караван с оружием. Мы вышли по указанному адресу. Был вечер, чтобы меньше привлекать внимание. Эти боевики находились на втором этаже. Я поднимался по лестнице "ведомым", то есть первым.

Только вышел на второй этаж, как открылись двери и оттуда раздалась автоматная очередь. Пули попали в грудь, но бронежилет спас мне жизнь. Одна проскользнула мимо брони, вторая застряла в плите и только кожу задела. Третья пуля просто выбросила меня со второго этажа. Я уже в полете начал стрелять в нападающего. Последняя пуля из его автомата мне попала в ногу.

Пролетел метров 6, меня остановила стена. Бронежилет ребята сняли, чтобы не задохнулся. Сразу направили в санитарную часть, оттуда - в аэропорт и доставили в город Алматы. Там пришлось быть 6 долгих месяцев.

Они находились за границей. Я о своей службе им сообщил телеграммой: "Папа, мама, я пошел в армию". О ранении они ничего не знали.

Меня даже наградили за эту операцию. Пришли в госпиталь и сказали: "Держи". Я подержал в руках эту награду и они забрали ее от меня. А в военном билете закодировали это событие. Я до сих пор не знаю, что это была за медаль и за какую операцию.

События тогда развивались совершенно неожиданно. Разлетелся Союз, я нахожусь в Казахстане - Украина независима. Я уволен из рядов советской армии, но меня дома отделяют 7 тыс. км.

Рядом со мной находились белорусские бойцы и Лукашенко за ними прислал самолет. Украинцев было 28 человек и мы, как всегда, ждали. Спустя нас оттуда вывезли и мы вернулись в Украину. Я встал на учет в военкомат. Работы нет, все дают по талонам, хотя в Украине я завез 18 тыс. рублей. У меня была зарплата - 4 тыс. в месяц, но тратить их было негде. От безысходности пошел опять в армию, однако уже украинскую. А там творилась дурдом. Технику продавали, везде хаос. Дослужил до 1994 года и уволился.

Это был март 2014 года. Я обращался сначала в военкомат, чтобы пойти служить в Вооруженные силы Украины. Но там сказали, что моя профессия пока им не нужна.

Так начал работать с добровольцами. Мне поставили задачу, чтобы подготовить 3 диверсионных группы, которые могли бы действовать в состоянии оккупантов. Хотя в начале 2014-го я не до конца верил в то, что "старший брат" попрет нас войной.

23 мая колонна в составе "Правого сектора", батальона "Донбасс" и 93 бригады ВСУ выдвинулась в направлении Карловки (село в Украине, в Марьинском районе Донецкой области. - Gazeta.ua). Это официально считается нашим первым боем, ведь сам ДУК будет создан только через месяц.

Я имел на вооружении ручной противотанковый гранатомет, 2 парней прикрывали. Около четырех утра нас подняли и сказали, что наступаем. Предупредили, что справа и слева рвы заминированы. Как нашими, так и московскими руками. Очень удивило, что на нашем блокпосту, вместо противотанковых заграждений, стояли противотанковые мины. Если бы их случайно взорвали, половину наших ребят уничтожило бы.

Когда шли по дороге, то видели целый ряд российских мин, прилетевшие к нам, но не разорвались. Они стояли так ровно, словно их руками натыкали.

Подходя в направлении Селидовских дач (микрорайон в Карловке. - Gazeta.ua), увидели машину, которая двигалась в нашем направлении. Пришлось залечь. Лежал, не шевелясь, повернул голову немного и увидел в 10 сантиметрах от себя растяжку с гранатой Ф-1. Не хочется даже думать, что могло бы быть. Как и вспоминать тот момент, когда нас очень заедали комары.

Продвигались дальше, мы дошли почти до их блокпоста. Разведгруппа "Хорвата", скрываясь в камышах, вышла в упор к ним. Под мостом у оккупантов была вооруженная группа. На колокольне в церкви сидели снайпера. Но наступление захлебнулось.

Во-первых, невозможно было подойти к ним в упор. Одна сторона полностью простреливался. А с другой были болота. Во-вторых, должна была быть артподготовка. Но все наши мины полетели на 800 метров правее их блокпоста. И свои же осколки попадали в нас.

Корректировал огонь парень из батальона "Донбасс". Он звонил минометчикам и говорил: "Пацаны, давайте уже левее стреляйте".

Позже нас оккупанты засекли и началась взаимная перестрелка. В одном белом домике, как потом оказалось, что это кафе, сидел снайпер. Поступило команда - задействовать гранатометчика, который должен уничтожить его.

Вниз спустились я, "Сивер", "Иранец". У одного из наших был дальномер и нам пришлось работать с РПГ на 304 метра. С первого выстрела попал в этот дом и уничтожил бандита. После этого наши группы имели возможность спокойно отойти. Нас прикрывал пулеметным огнем друг "Семен". Он насыпал оккупантам, а мы в то время отходили к своим. Адреналина было столько, что голова шла кругом.

Было все, моментами команды выполнялись с трудом. Например, перепрыгивание через огромные плоты с гранатометом за спиной. В обычной ситуации в такое тяжелое повторить. Но когда по тебе стреляют, - человек способен на все.

И все же при уходе случилась одна неприятная ситуация. Отстрелявшись, я начал перезаряжать автомат. Возле меня находился Вася "Терминатор" из Закарпатья. Мы прикрывали друг друга. Перезарядил автомат, поднялся и получил пулю в ногу. Это была не моя пуля, она шла Василию в голову. Он в то время вел стрельбу, стоя на колене. Я развернулся и таким образом закрыл его.

Пуля прошла через мою ногу и задела плечо "Терминатора". Меня выносил сначала Вася и "Хорват". Затем 2 бойца ВСУ помогали. Эти солдаты были снайперами и 12 июля 2014-го они погибли.

Меня вывозила машина из батальона "Донбасс", которая прорвалась к нам. Я лег внутрь, сбоку легла наш медик - Яна Зинкевич и один из снайперов батальйона. Он был здоровый дядя, поэтому спрятал нас под собой. К автомобилю был прикреплен пулемет. Когда машина выезжала в безопасное пространство, "донбасята" отстреливались. Мы были в зоне видимости оккупантов.

По дороге меня переложили в микроавтобус, которым управлял Василий Байда, и довезли в Покровск. Он так безумно крутил руль автомобиля. Я переживал за всех и за него тоже. Ведь машина могла в любой момент задеть хвостовик неразорванной мины, которых на дороге было множество.

В Покровске встретил своего товарища из Нагорного Карабаха. Он у нас был тогда санитарным инструктором. А здесь уже оперировал меня как хирург. Сергей пришел после операции и говорит: "Собирайся, будем переводить тебя в Днепр. Сюда приехали сепаратисты и ищут раненых "правосеков".

Тогда за голову бойца "Правый сектор" давали $25 тыс. Сам Покровск в день был нашим, а ночью там разгуливали оккупанты. Вывозил меня на своей машине, один из местных жителей.