Генерал Григоренко плакал, узнав, что его лишили советского гражданства

6

Фото: Фото: liveinternet.ru

Подвиги Петра Григоренко обычно считают с 1961-го, когда, преодолев страх, 54-летний генерал выступил против советской системы. Но все свои страхи он пережил еще в детстве. И первые подвиги со вершил тогда же. Дальше было будто бы повторение подвигов детства.

Петр Григоренко родился в селе Борисовка, в 30 км от Бердянска и 7 км от Ногайска, в настоящее время Приморска. Это южноукраинская степь. Отец Григория смолоду батрачил, впоследствии стал хорошим хлеборобом. Когданачалась Первая мировая война, все рекруты в селе пили-гуляли, а он пахал поле. Лишь когда колонна новобранцев поравнялась с ним, Григоренко-старший бросил плуг и присоединился к ней, на ходу поцеловав жену.

Григоренко в селе было много, у каждого было уличное прозвище. Григорий с женой хорошо пели, потому их звали Соловьями. А еще — Черногорцами: может, их предки пришли на Запорожье из карпатской Черногоры или с Балкан. Свою настоящую фамилию Петр Григоренко впервые услышал, когда пошел в школу.

Мать умерла, когда мальчику было три года. Его братьям — Ивану — восемь, Максиму — год. Старшего отец брал в поле. А Петр присматривал за меньшим и бабушкой, которая не могла ходить. Полол огород, носил воду. С тех пор, вспоминал, он всю жизнь боялся колодца, и ему было грустно рано вставать.

Отроду Петр был очень впечатлительным. Отец женился во второй раз, взял очень красивую девушку из нищенской семьи. На свадьбе маленький Петя услышал, как кто-то сказал: "Бабы съедят невестку!" Он представил себе, как баба Татьяна и баба Параска едят эту девушку — и сразу пожалел и полюбил ее. Когда никто из бабушек не слышал, называл мачеху мамой. Она тоже любила его, и это держало ее в семье: "Пошла бы оттуда, так Петра жалко, пропадет!" Все-таки бабы ее съели. Она ушла. По ночам Петя плакал и звал ее: "Мама, где ты?"

Тихий и стыдливый, он рано получил славу крутого забияки. Был рыжим, даже красным, а в школе таких дразнят. Его допекли так, что он побил парня старше себя. Это было отчаяние: Петя бил его — маленький большого — и горько плакал. Тогда он понял: если ты слабее, — нападай первым. И разгонял целые компании.

Когда в тех краях деникинцы устроили еврейский погром, ученики реального училища и себе били на улицах еврейских детей. Петр, один против всех, вступился за ребенка. Тогда же был убит капитан Новицкий — герой мировой войны, кавалер четырех Георгиев. Он пошел к деникинцам и указал на их бесчинства. Его застрелили. Это произошло на глазах маленького Петра. И он всю жизнь вел себя так отважно-безрассудно, как тот капитан, — шел и указывал на несправедливость.

Оружие он в первый раз взял в руки 15-летним: вступил в бердянский ЧОН — "Часть особого назначения" — и получил японскую винтовку за номером 232684. Но сильнее, чем оружие, его завораживали люди, умевшие обходиться без него. Например, борисовский поп, отец Владимир, который 44 года был миссионером в Африке. Потом, на войне, Григоренко был зачарован одним старым солдатом. Тот прекрасно стрелял, но не убивал: целился только в руку или ногу. А когда немец в бою поворачивался к нему спиной, солдат кланялся вслед и говорил: "Иди с Богом!"

Лишь одну душевную проблему Петр Григоренко решил поздно — проблему любви. Во время его комсомольской юности это чувство считали буржуазным пережитком. Мол, есть лишь физиологичная потребность. Именно "по необходимости" 19-летний Петр впервые познал женщину. После близости ему нечего было ей сказать, и это потом его долго мучило. В первый раз женился тоже без любви — ведь ее нет. Что это не так, убедился, когда ему уже было больше тридцати.

Донецкая цыганка ему нагадала: станешь не тем, кем хочешь, а военным. Не поверил, но так и произошло. Хотел строить фантастические мосты — например, через Берингов пролив. А пришлось стать военным инженером. На материалах его дипломной работы в советской армии учились лет двадцать.

Во время репрессий 1930-х Петр Григоренко никого не продал, а кого-то и спас. Как писал впоследствии — "по наивности", потому что не знал истинных масштабов террора. Сам чудом избежал гибели: его едва не сдала НКВД жена Мария. У них было трое маленьких детей. Зла на нее не имел, но видеть не мог.

В 1938 году он встретил Зинаиду Егорову. Ее муж погиб во времена репрессий. Григоренко уже не верил, что любовь бывает, испытывал себя четыре года. Сделал ей предложение уже во время войны, перед выездом на фронт.

Перед Второй мировой он строил укрепрайоны в Беларуси, воевал на Халхин-Голе. На 4-м Украинском фронте был начальником штаба одной из дивизий 18-й армии — той самой, где политотдел возглавлял Брежнев. Впрочем, это не самое яркое из его армейских знакомств — Григоренко знал Тухачевского, Карбышева, Конева, Власова, да еще многих легендарных людей. Всю войну служил преимущественно на генеральских должностях, имея звание подполковника. Был дважды ранен, контужен, получил несколько боевых наград.

После войны преподавал в академии имени Фрунзе. Был профессором и генералом. В 1961 году, неожиданно для многих, Петр Григоренко публично раскритиковал хрущевскую программу КПСС и взялся возрождать "истинный ленинизм". Коммунист с 35-летним стажем, он не видел другого спасения для советской системы. Власть с помощью "своих" психиатров объявляет его параноиком. За честь своей профессии вступился молодой киевлянин Семен Глузман.

Его заочная экспертиза доказала полное психическое здоровье генерала. Глузмана посадили. Своего пациента он никогда не видел. Но и до сих пор вспоминает о впечатлении, которое произвел на него тогда Григоренко: решился на донкихотство, а ведь люди его возраста хотят покоя, а не подвигов. Но именно это в глазах властей работало против генерала: когда 54-летний ведет себя, как 24-летний, — кто же он, если не безумный?!

В первый раз в психушку его засадили еще при Хрущеве. Когда к власти пришел однополчанин Брежнев — выпустили. А потом все повторилось еще несколько раз. Между арестами генерал Григоренко писал статьи, выступал с протестами, был среди основателей Московской и Украинской Хельсинских групп. С ним устали воевать. Григоренко позволили выехать в США на лечение. Он плакал, узнав там, что его лишили советского гражданства.

Американцы предлагали ему преподавать в военной академии. Отказался — потому что давал присягу другому народу. В США, в российском эмигрантском издательстве, вышла его книга "В подполье можно встретить только крыс". Там целые абзацы на украинском языке.

×