"В немецких городах "остарбайтерам" не позволяли ходить по тротуару"

20 февраля 1942 года рейхсфюрер СС Гиммлер издал приказ, где впервые официально упомянут срок "остарбайтер" (Ostarbeіtern). Впрочем, Гиммлер только воспользовался словом, которое уже существовало. Потому что "восточные рабочие" начали прибывать раньше. С конца 1941-го до начала 1944 года с Украины в Третий рейх принудительно вывезли на работу 2,4 млн. людей.

Один из них — Семен Митрофанович Пономаренко из села Ручки Гадяцкого района на Полтавщине. Эти места были оккупированы осенью 1941 года. В Гадяче стоял штаб 6-й армии вермахта — той, что впоследствии погибла под Сталинградом.

Семен Митрофанович вспоминает, что его забрали 7 октября 1942 года. Сбор был в сельсовете, под надзором полицаев. Мать дала в дорогу сухари.

Ехали долго, потому что часто останавливались (в Киеве — на медобсл едование). Вагоны в дороге между станциями опечатывали. Один вагон эшелона как-то открылся, и все, кто в нем ехал, сбежали. Немцы стреляли им вслед.

На станции Здолбунов давали вареное просо с немецких полевых кухонь. А за Киевом на какой-то станции — вареное просо пополам с мышиным пометом. Семен есть не захотел, у него в торбе еще что-то было.

28 октября привезли в городок Шрамберг (округ Ротвайль, Шварцвальд). Вокруг горы и лес. Лагерь небольшой, человек на 600, три барака. В одном жили ребята, в двух других девушки. Только украинцы, россияне и белорусы. В околицах были и большие лагеря. На одежде нашита бирка "OST" — белые буквы на синем фоне. Номер — 73933.

Семен Митрофанович работал на фабрике майолики.

— Такие вот чашки делали, тарелки, — берет со стола обычную чайную чашку и показывает.

В лагере кормили брюквой, иногда давали капусту, картофель и по 200 граммов хлеба. Денег немного платили. Сколько — он уже не помнит, кажется, марок 6–8. В городе за такие деньги можно было купить бутылку пива. Временами в лагерь местные фермеры привозили яблоки, вишни — и продавали.

Рабочий день продолжался 12–14 часов. Выходной — воскресенье. Парни почти всегда грузили в этот день уголь для лагеря. Девушки тоже что-то делали. Иногда в столовой собирались, пели, даже танцевали. Это не запрещалось.

Одежду носили ту, что из дома. На работе выдавали фартук, а потом — поношенную одежду.

— Кто знает, чья она была? — говорит дед. — Может, тех, которые умерли в концлагерях?

Свободного времени почти не было. Могли ходить за пределы лагеря по специальному разрешению. В городе остарбайтерам почему-то не разрешалось ходить тротуаром. Как-то заглянул в ки рху. Там на стенах, говорит, видел плакаты с призывами бить евреев, и карикатуры на них.

Новости с фронта приносили преимущественно французы, их было там много.

Где-то после Сталинграда позволили переписываться. Семен получил из дома одно письмо и одну посылку — граммов 200 сухарей. Потом Полтавщина осталась за линией фронта и писем больше не было.

Будущую дедову жену Татьяну привезли в Шрамберг с Черниговщины в июле 1942-го. Работала она на картонно-бумажной фабрике, делала всякие коробочки, ящички.

Жила в соседнем бараке. Познакомились они в 1944 году. О знакомстве дед не рассказывает, отмалчивается. Вспоминает, что иногда девушек с лагеря посылали к " ратхаус" (городской совет), они там убирали. Как-то нашли, где лежат продуктовые карточки, и понемногу их крали.

— И моя Татьяна там была! — смеется дед.

Некоторые из девушек из-за тех карточек перестали приходить на обед. Так их немцы рассекретили и наказали тех, кто попался. Татьяну это обошло.

Союзники бомбардировали Шрамберг дважды. Остарбайтеров при этом вели в бомбоубежище внутри горы. Первый раз туча пыли долго стояла над фабрикой майолики — бомбы попали в запасы глины и песка. Вторая бомбардировка запомнилась так: когда перестали бомбить, Семен вышел из хранилища первым и увидел, что какие-то люди убегают, а за ними бегут другие и стреляют.

— Я же молодой парень, мне интересно — что оно? — вспоминает.

А это убегали немцы. В тот день он записал на обороте своей арбайтскарты: "20 апреля 1945 в 7.30 вечера французы освободили наш лагерь".

После этого они и дальше жили в том же лагере, уже не работали. Кормил их Красный Крест. А в сентябре каждому дали в дорогу по банке вкусной тушонки, кажется, американской, и всех перевели в советскую зону оккупации. Там многих вербовали на восстановление шахт и сразу туда отправляли. Семена же забрали в армию. С сентября 1945-го по март 1947 года он служил в Хемнице (Карл-Маркс-Штадт), Цоссене и других местах.

— А моя Татьяна домой поехала, — добавляет.

Когда вернулся, дочке Марусе был уже год — родилась в феврале 1946-го. Семен привез их с Черниговщины в Ручки и уже здесь расписался с Татьяной. В Украине в это время был голод.

Семен Митрофанович всю жизнь потом шоферил. Теперь живет сам, часто наведываются дети и внуки. Татьяна Романовна умерла несколько лет назад. Дед еще недавно держал корову, и на Захоролье стояли его стоги сена, всегда очень аккуратные.

×