— Начал писать, потому что постоянно слышал тяжелые истории. Люди приходят к нам с горем, — говорит 39-летний Павел Белянский. Имеет фирму по изготовлению надгробий. Весной 2016-го презентовал книжку "Я работаю на кладбище". В нее вошли 34 истории из жизни автора.
Встречаемся в кофейне на площади Победы в столице. Белянский одет в лыжные утепленные штаны и черный свитер.
— У нас не принято ходить к психологам, — говорит Павел. — Делятся наболевшим с родственниками, друзьями или незнакомцами. Когда на меня начали вываливать личные проблемы, стал выплескивать их в соцсети, и становилось легче.
Как-то ко мне пришел скромно одетый мужчина со старым пластиковым чемоданом. Садится, открывает его, достает крашенные пенопластовые детали. Собирает на столе модель. Спрашивает, сколько будет стоить такой памятник из гранита в десять раз больший?
Стоимость вышла почти в 30 тысяч долларов. Он берет телефон, звонит. Ему что-то истерично кричат в трубку. Он спокойно кладет телефон и просит пересчитать, если сделать памятник больше.
Посчитал — 50 тысяч долларов. Он опять звонит. Объясняет: "Это моя жена. У нее ноги отнялись, не ходит. А можно еще дороже?" И я начинаю вести себя непрофессионально — пытаюсь отказать.
Мужчина открывает дипломат, начинает спокойно складывать конструктор назад. Добавляет, деньги у него есть. С женой продали дом. Собирали на квартиру сыну, а потом он погиб. "Но мы квартиру все равно ему купим. С вами или без вас", — говорит мужчина и уходит.
Я написал эту историю в соцсети. От себя добавил — да возьми эти деньги, отнеси в Охматдет. Спаси какого-то ребенка. Построй детскую площадку у себя во дворе в память о сыне. Многие потом критиковали меня.
— У меня не все истории грустные, — продолжает Павел. — Как-то заказчики попросили исправить цифру на гранитном памятнике. В дате смерти было написано 200. Нужно было убрать нуль и сделать 2014.
Выяснили, почему так. Жили дед и бабка. Старик умер в 2000-м. Родственники заказали двойной памятник, чтобы и бабке на будущее. Потому что так дешевле. Она возражала. Однако выгравировали ее имя, дату рождения. Потом подумали: немолодая уже, протянет шесть-семь лет. Год ее смерти написали 200. Оставили место для последней цифры. Бабка пришла, плюнула в этот памятник. Мол, не дождетесь. И дожила до 2014-го.
Я сказал родственникам, если лишь цифру убирать, останется глубокая яма. Нужно всю сторону полировать. Заново набивать надпись и портреты. Вышло дороже, чем рассчитывали сначала.
Надгробия воинам делает без наценки
Павел Белянский родился на Луганщине в поселении Шахта №9 — теперь Вальяновское. Родители — военные в отставке. Закончил химико-технологический университет в Днепре. По специальности не работал. Во время учебы был корреспондентом областной газеты. До открытия собственного бизнеса работал в фирме, которая продавала ритуальную продукцию.
— Часто обращаются люди, которые хоронят погибших в зоне АТО бойцов, — рассказывает Павел. — Принципиально не зарабатываем на памятниках, мемориальных табличках для погибших на войне. Просим оплатить себестоимость.
Мужчина имеет 7-летнюю дочь и сына, 13 лет. О личной жизни рассказывает неохотно.
— Как-то ехали с дочкой в троллейбусе, — говорит Павел. — Там людно было, все тесно стоят. Проезжаем по ул. Мельникова мимо кладбища. И она кричит: "Пап, смотри, твоя работа". "Но не все же там мои", — отвечаю. Люди вокруг меня начали расступаться. Стало просторно стоять. Родные относятся к кладбищенской работе, как к обычной.
2 
1
Комментарии