26 мая трое киевлян - 34-летний Игорь Луценко, 33-летние Мария Лебедева и Татьяна Черновол - вылезли на строительный кран в Гостином дворе на столичном Подоле. Сидели там 5 часов на высоте 50 м. Так выразили протест против перестройки исторического памятника в торгово-офисный центр. На кран лезла еще одна активистка - Евгения. На высоте 5 м ранила руку, потому спустилась.
28 мая к памятнику Григорию Сковороде возле Гостиного двора Игорь Луценко приезжает на мотоцикле "хюсонг". Одет в футболку.
- Сядем на солнышке, потому что я замерз, - потирает плечи, пытаясь согреться. Приехал из столичного Подольского райсуда. Там только что завершилось заседание. Милиция обвиняла его и Евгению в хулиганстве, потому что "неподобающе вели себя в общественном месте".
- Могли посадить на 15 суток, но судья оправдал нас. Если бы это было проникновение на частную территорию - нас наказали бы. Но даже РУВД считает двор публичной территорией. Машу Лебедеву вообще в суд не вызывали, а у Тани 3 июня будет, - говорит.
Слышен цокот каблуков. Подходит Татьяна Черновол. Она известна тем, что в августе прошлого года перелезла через забор "Межигорья", пробыла в резиденции 3 часа и сделала фотографии поля для гольфа, "Галеона" - плавучей площадки для отдыха Януковича и заборов вокруг резиденции.
- Акцию мы планировали недели за три? - уточняет Игорь у Татьяны, та кивает. - Хотели 26 мая, к годовщине открытия Гостиного двора, сделать что-то такое. Альпинистское снаряжение взяли у меня. В 2008 году мы также вчетвером лазили на кран. С тех пор ремни и каски лежали у меня дома.
Через 20 мин. присоединяется Мария Лебедева.
Заходим в кафе "Эспрессо Холик" на ул. Хорива. Оттуда видно окна трехкомнатки, где живут Игорь, Мария и ее сын 13-летний Северин. Снимают жилье здесь, чтобы быть ближе к Гостиному двору.
В кафе три столика, посетителей нет. Периодически кофемашина заглушает разговор. Женщины заказывают кофе, Игорь - зеленый чай.
- В тот день возле Гостиного мы были часов в девять, - вспоминает Мария. - Хотели в восемь, но долго тренировались надевать альпинистское снаряжение. Таня полезла первой. Ни я, ни Игорь не поняли, как она умудрилась. Там две платформы бетонные. Лестница на высоте 3 метра. Пытаюсь запрыгнуть на забор, а в меня летит кирпич. Его бросил в меня охранник в кепочке. Лицо какое-то неадекватное, белый весь от страха. Попал в забор, а мог в голову. Я говорю: "Что ты делаешь? Ты меня убить мог!" Они не являются профессиональными охранниками. Это какие-то наемники, чучела.
- Мы купили баннер большой, 4 на 1,5 метра, - объясняет Игорь. - Написали на нем: "Здесь крадут". Машу попросил сделать дыры по краям. Хотели продеть веревку и прицепить баннер сверху на кране. Но ткань была синтетическая - скользкая. Я его себе на живот положил, - хлопает себя по футболке. - Где-то посредине крана транспарант выпал и полетел под ноги охранникам.
- Мы сверху видели, что баннер лежит припрятанный прямо за забором. Говорю Игорю: звони Эдику. Эдик - тоже один из активистов, стоял за ограждением. Так он отогнул одну доску от забора и украл транспарант. Строительным степлером прикрепили его к забору.
- Не скучно было сидеть на кране так долго?
- Маша все время болтала по телефону. У меня было ощущение, что она специально вылезла на кран поговорить, - смеется Татьяна.
- Я не болтала, я с прессой общалась, - перебивает ее Мария. - Хорошая связь, кстати. В Фейсбук все время отправляла статусы. Перед этим не рассказывали об акции друзьям. Боялись, что телефоны прослушивают.
- Через час нашего висения приехала пожарная машина. Один эмчаэсник, лет за 30, поднимается к нам на люльке, останавливается метрах в пяти. "Привет. Я к вам поговорить", - говорит. Говорим: "Видите, здесь остатки пожара видно (9 февраля горела крыша Гостиного двора, активисты подозревают поджог. - "ГПУ"). Здесь все поломано, разбито. Мы все легитимные методы испробовали, что делать теперь, не знаем". А он: "Я здесь был, когда пожар тушили. Что это может быть, если не поджог? Тогда пожарных 40 минут не пускали огонь тушить". Он проверил карабины, как мы прицеплены. "Не хотите слезать? Ну, я тогда пошел".
- Один из стоявших внизу активистов начал тему о ломке забора. Милиция услышала, вызвала "Беркут", - добавляет Игорь Луценко.
- Рабочие с балконов смотрели на нас и кричали: "Вы сумасшедшие! Девушки, вам нечего делать? У вас есть дети?" - рассказывает Мария. - Мы могли сидеть сколько угодно. Были ограничены лишь в услугах туалета, и воды у нас не было. Шоколадки были, но без воды они не пошли. У Тани в термосе было немного чая из тысячелистника. Мы его сразу выпили.
- В начале пятого часа решили слезать. Друзья устали снизу нас ждать. Начался сильный дождь. Нас в РУВД забрали. В милиции хорошо относились. Спрашивали, не хотим ли мы в туалет, покурить, поесть.
- Попов публично обещал провести общественные слушания относительно Гостиного двора. Время идет, а слушаний нет.
- Можно было бы пойти на компромисс - часть площади отдать под коммерческую функцию. Но при этом с аукциона продавать право использовать эту площадь. Например, в течение 49 лет. Мы потеряли бы только часть двора, и то временно, - говорит Игорь Луценко. - А теперь весь он в руках ЧАО "Укрреставрация". Владельцы ее на Кипре. Компании, с которыми она связана, имеют отношение к приближенным лицам Януковича - Бойко, Фирташу и Кравцу.
Там, где хоронили умерших от сибирки, хотели возвести элитное жилье
Игорь Луценко и Мария Лебедева познакомились на акции по защите Пейзажной аллеи в 2007 году.
- Там хотели возвести дом для дипломатов, - вспоминает Игорь. - Акцию делала общественная инициатива "Сохрани старый Киев". Мы приобщились к ней и с тех пор вместе. Отстояли Пейзажку. Дом там не построили. Сейчас аллея - любимое место отдыха многих киевлян. Наибольшие наши победы - это дом на Гончара и Октябрьская больница. На Гончара прекратили строительство 9-этажки, из-за которой мог разрушиться Софийский собор. На территории Октябрьской больницы, на месте, где хоронили умерших от сибирки, хотели возвести элитное жилье.
2 
1
Комментарии
3