В Стокгольме на Стрьомгатане, прямо под Оперой, молодые мужчины ловят рыбу. За их спинами проходят туристы, напротив по другую сторону Норстрема маячит королевский дворец, солнце садится и длинная тень от памятника Густаву Адольфу медленно надвигается на их удочки.
В стране, где чиновники ездят на велосипедах, рыбалка под королевским дворцом никого не удивляет. И все же замечаю, что среди рыбаков нет шведов. У всех мужчин выразительная арабская внешность.
Не думаю, что рыбачат они ради разнообразия обеденного стола, или, тем более что отдают должное занятию, к которому привыкли в своих далеких отечествах. Скорее наоборот - открывают для себя совершенно новый мир и новый досуг, демонстрируя одновременно этому миру, что они есть, и что их присутствие на набережной - такая же часть окружающего пейзажа, как и королевский дворец, как и опера, как и памятник Густаву Адольфу.
Если бы я жил здесь дольше, то непременно в какой-то вечер спустился бы к ним со своей удочкой - просто чтобы показать, что они не одни в своем гетто и что мы, белые, тоже можем иметь подобное досуга, а главное - он может быть у нас общим.
У всех мужчин выразительная арабская внешность
Это, может, наивно, но лет десять тому назад я пережил нечто подобное в Оксфорде, где мы стажировались небольшой группой - журналисты из разных стран. Помню невероятный позор, когда пара из Бангладеш устроила вечеринку и никто из моих белых коллег туда не явился. Я вынужден был принять на себя весь позор их неприсутствия, но был также вознагражден молчаливой благодарностью всех присутствующих.
Я не знаю, с каким украинским опытом это сравнить, но жена знает:
- Это примерно если бы россиянин заговорил вдруг к тебе на украинском.
2 
1
Комментарии
4