Когда-то поэт Богдан-Игорь Антонич полушутя сказал, что он — майский жук на вишне, посаженой Тарасом Шевченко. Осмелюсь и я пошутить, что Виталий Жежера — это гриб, который растет под вишней, где майским жуком летает Антонич, червем ползает Свидзинский, шмелем гудит Винграновский, комаром пищит Талалай. Одним словом, все лучшие знатоки украинской природы. А господин Виталий сидит себе под вишней грибком и задумчиво подкручивает свои мудрые усы.
То, что Жежера, — гриб, я знал всегда, еще с детства. Бабушка мне часто говорила, что грибы прячутся и перебегают с места на место. Моя фантазия рисовала маленьких опят, которые всем своим выводком носятся с места на место, степенных боровиков, почтенно ступающих по влажной хвое, скользких маслят, влезающих под камни в ельниках.
Ночью грибы ведут себя как люди
Когда я знакомился с Жежерой, меня не отпускала мысль, что он — из тех грибов моего детства. Даже больше: я почему-то тогда подумал, что он знает, что я знаю, что он — гриб. Хоть никогда поделиться этим знанием ни с ним, ни с его женой, ни с кем-то другим я не осмелился. Потому что неужели так просто можно подойти к Жежере и сказать:
— Господин Виталий, я знаю, вы — гриб.
Что, интересно, он мне ответил бы? А вдруг я оскорблю его, потому что в действительности он не гриб, а сойка, барсук или король лесовиков. Что тогда? Как я ему буду смотреть в глаза?
Поделюсь одной маленькой мечтой: больше всего в жизни хочу пойти с Виталием Жежерой на грибы. Я собственными глазами увижу, как ему ведется среди своих. В криминалистике это называется очной ставкой, а в жизни — просто кайфом.
2 
1
Комментарии
19