Григорий Квитка родился 29 ноября 1778 в селе Основа под Харьковом. Отец Федор Иванович был судьей Харьковского полка до отмены слободских полков 1765-го, тогда перешел на гражданскую службу. Мать Мария Васильевна происходила из древнего богатого рода слободской шляхты Шидловских. Младенцем в результате болезни потерял зрение. Врачи и знахари ничего не могли поделать, но в 6 лет вдруг прозрел. Мать повезла его на богомолье к чудотворной иконе Озерянской Божьей Матери, в 30 км от Харькова. В храме Григорий вдруг спросил: " Мамочка, а что это за образ?" - "Разве тебе видно?" - удивилась. "Да, мне поряснилось", - ответил. Получил домашнее образование, затем учился в Куряжской монастырской школе. 27-летним стал послушником Старо-Харьковского Преображенского монастыря в 8 км от Харькова. Собирался уйти в монастырь еще восемь лет назад, но тогда отец не дал на это разрешения. Послушание не помешало его привычкам: в келье стояло фортепиано, на котором Квитка составлял духовную музыку. Монахом Григорий так и не стал - за год передал просьбу освободить его из монастыря, ссылался на возникшие обстоятельства и слабость здоровья.
Увлекался театром, руководил любительской труппой в Основе, а в 1812 г. был назначен директором Харьковского театра. Немецкий историограф Кристоф-Дитрих фон Роммель, что в то время был профессором Харьковского университета, писал, что его главным украшением "были цыгане танцоры, которые, с гитарами в руках, топая и хлопая в ладоши, под дикие звуки мелодий, как вихрь, летали по сцене". За год Квитка оставил должность директора театра. Параллельно занимается основанием Харьковского института благородных девиц, на который, по собственному свидетельству, пожертвовал "почти все свое состояние". Там учились 20 дочерей наименее обеспеченных дворян губернии. За пять лет Григорий Федорович добился, чтобы институт содержался за казенный счет. Квитку избрали членом институтского совета, и он занимался учреждением, решая кучу хозяйственных вопросов. Четыре раза избирался предводителем дворянства Харьковского уезда, полгода исполнял обязанности предводителя дворянства губернии - возглавлял дворянское собрание, которые решали местные вопросы, а также председательствовал в образовательной раде, земских собраниях. В 1831-м Григрия Квитку выбрали заседателем Харьковского совестного суда.
- Этот суд рассматривал ссоры между родственниками, дела о колдовстве, о несовершеннолетних, - объясняет историк из Харькова Владимир Маслийчук, 39 лет. - Это важно для многих сюжетов в произведениях Квитки, его понимание нравственности, попытки говорить на том языке, который его окружала. А Харьков в 1840-х был украиноязычным, и дворяне преимущественно общались народным языком. Дворянство стремилось доказать преемственность своего владения, оно было близко к народу, его чувствам и обычаям. Для Квитки, который начал писать очень поздно, это был не романтизм, а скорее просвещение. Он хотел донести свои светлые идеи, воспитание до широких масс. Смерть Квитки совпала с тем временем, когда Харьков стал терять свою украиноязычность.
Умная, образованная, но некрасивая, воспитанная по правилам строгой нравственности
"Умная, образованная, но некрасивая, воспитанная по правилам строгой нравственности, полная пуританка, характера твердого и замкнутого", - описывал жену Григория Квитки- Основьяненко его племянник Валерьян. Анна Вульф - такая была ее девичья фамилия - воспитывалась в Санкт-Петербургском институте св. Екатерины для благородных девиц. 19-летней ее императрица Мария Федоровна направила в Харьковский институт благородных девиц классной дамой. Этот переезд недавняя институтка восприняла болезненно: ее миром был Петербург, который она очень любила и в котором мечтала остаться. Но на новом месте она влюбилась в на 20 лет старшего члена институтского совета Григория Квитку, а через два года стала его женой.
Сначала она мечтала вернуться в столицу. Но Квитка не хотел - он вообще из Харькова не выезжал за всю свою жизнь. И Анна Григорьевна привыкла. Евгений Гребинка в письме к приятелю передавал поздравления его " жене-патриотке ". Квитка в письмах часто заказывал друзьям переслать для нее шляпки, ткань, еще что-нибудь. Например, в декабре 1840-го просит заказать для нее в Петербурге шубу, чтобы сделать подарок к именинам. Будто оправдывается: "Она одна у меня в мире, и ей желал бы доставлять все, что бы она ни пожелала".
За два с половиной года до смерти признается историку Михаилу Погодину, профессору Московского университета: "Я и жена моя. Вот наш мир. Городская рассеянность, толки, сплетни и прочие неприятности нам чужды и неизвестны. Занятия наши: читаем и чтомое разумеем". Она мужа любила, была его первым читателем и первым цензором. 1 февраля 1839-го писала Плетневу: "Я счастлива, ибо какое благо в мире может сравниться с тем неоцененным сокровищем, которое я имею в моем муже-друге!". Она пережила мужа на девять лет. " Жена его была женщина очень добрая и образованная, - вспоминал современник Квитки-Основьяненко. - Она чрезвычайно любила своего мужа, гордилась его литературной славой и чуть не сошла с ума после его смерти".
Здесь похоронен тот, кто, оживленный любовью к тебе, защищал твой обычай и язык
20 августа 1843 года Григорий Квитка умер в Харькове на руках жены. За 11 дней до того он получил тяжелое воспаление. Проститься с ним пришли и местные чиновники, съехались и крестьяне из близлежащих к Харькову сел. На похоронах писатель Измаил Срезневский сказал:
- Помни, Украина, этого человека. Здесь похоронен тот, кто, оживленный любовью к тебе, защищал твой обычай и язык.
Могила Григория Квитки-Основьяненко на Холодногорском кладбище.
1 
1
Комментарии
1