"В 1950-х этот дом хотели в музей народной архитектуры и быта забрать — обещали вместо этого новый построить. Нет, — сказала им, — здесь мои корни, никому не отдам. В нем жили мои предки".
Бывшая учительница Ольга Повчинник, 67 лет, из Переяслава-Хмельницкого на Киевщине набрасывает поверх халата куртку. Выходит во двор показать старый дом. Прапрадед построил его в 1724-м.
— Дед был купцом первой гильдии. Земля, на которой живут нынешние соседи, принадлежала ему. Держал пасеку, два магазина: в одном торговали мехами, в другом — медом и продуктами из него. В 66 лет женился на 18-летней девушке из бедных. Поставил ее торговать в магазине, а когда увидел, что ею интересуются кавалеры, нанял продавца. Ревновал ее страшно, посадил дома на привязи. Был очень скупым: когда наемные девушки рвали в садике вишни, просил петь, чтобы не ели. Покупал золотые украшения, но жене носить не давал: ничего, мол, красоваться. В 1933-м это золото спасло семью от голода. Меняли его на муку.
Во дворе заливается лаем черный щенок. Хозяйка кричит на него.
— Когда деду было 75 лет, у него родилась единственная дочка — моя мама. На дочке он тоже экономил: покупал платьице, когда предыдущее совсем сносилось. Умер в 98 лет, последние девять лет лежал прикованный к постели в своем доме. Никого к себе не пускал, кроме жены, все звал Дашу. В 66 лет бабушка втихаря вышла замуж за соседа, вдовца Андрея Захариевича. Вернулась домой такая счастливая, показывает мне паспорт с печатью. Но и дня не прожила с ним. Пришла его дочка, устроила скандал и забрала отца на лето в Черкасскую область. От нервотрепки бабушка слягла. В больнице не интересовалась никем из нас, все спрашивала: "Андрей Захариевич не написал?" Так и умерла. В том же году не стало моих мамы и отца.
Зять оформил пенсию на детей и жил на нее
Хата с низенькими окнами помазана, без глины, только деревянные углы.
— Когда мама вышла замуж, отец пришел жить примаком, потому что был 20-м ребенком в семье. Потом ушел на фронт. Я родилась в окопе. Немецкие офицеры жили в нашем доме. Нас выгнали в летнюю половину, на земляной пол. А в другой, где грубка, жили сами. Денщик офицера принес нам как-то мешок сахара. Когда немцы у кого-то забирали свинью и зарезали, себе только мясо оставляли. А мы могли голову и печенку забрать.
После войны в прапрадедов дом к Ольге Авраамовне перешел жить и ее муж Николай.
— Наши дети Ира и Саша стеснялись старого дома. Говорили, что не могут привести своих друзей, потому что у них квартиры и хорошие дома. Мы с мужем за семь лет построили рядом новый. В старом доме сделали подсобное помещение. Когда Саша разошелся с женой и вернулся сюда, я ему старый дом подарила. Он подлил фундамент, грубку обложил плиткой, только газа не провел — топит дровами. Живет там со второй женой.
В новом доме хозяйка насыпает на тарелку домашнего винограда. С мороза он сладкий. Рассказывает, что дочь Ирина вышла замуж в Одессе.
— Мой зять Олег был моряком. Ездил в плавание и оттуда пришел готовый: стал наркоманом, выносил все из дома. Ира сделалась такая худая и черная, но мне не сознавалась. Внучек мой Дима рассказал, что папа наркоман. Ира умерла 29 декабря 2000 года от болезни почек, а Олег заметил, что она мертва только 31-го. Я с трудом дожила до февраля, так как в Одессе осталась трехлетняя внучка Саша. Зять оформил пенсию на детей и жил на нее. Потом позволил мне быть опекуном, а за это год получал деньги. Умер через четыре года после дочки. Перед тем Олега на себе женила его троюродная сестра, чтобы забрать квартиру. А кинулась оформлять, а там дети прописаны. Мы дождались, пока Диме 18 лет исполнится, и продали ее за бесценок в 2006-м. Причем этой же аферистке, потому что она других покупателей к нам не подпустила. А Сашеньке сейчас 11, мы с дедом подарили ей четвертую часть дома, в котором живем.
Фотографироваться возле дома прапрадеда Ольга Авраамовна отказывается.
1 
1
Комментарии