- С началом боевых действий ко мне стали обращаться друзья, знакомые, знакомые знакомых из Донбасса: "Можно у вас пожить?" Позвонила на горячую линию Киевской администрации. Спрашиваю, куда ехать беженцам из Донбасса? В ответ услышала: таких не существует, есть только беженцы из Крыма, - рассказывает 43-летняя Оксана Сухорукова о том, как попала в волонтерское движение.
- В тот же день позвонила незнакомка: "Нас две женщины и трое детей, стоим на улице. Не знаем, что делать". Мой номер ей дали в КГГА - на той же горячей линии. "Хорошо, - говорю, - Стойте там, я скоро".
Собрала людей на работе, рассказала. Они сбросились деньгами. Впоследствии эти женщины занялись волонтерством. Одна из них до сих пор в этом процессе.
На работе была свободная комната, где мы обустроили общий склад. Берковецкая, 6 - такой был первый адрес, его знали все государственные учреждения.
За несколько дней склад вырос за пределы комнаты. Волонтер Арсений Финберг нашел новый адрес: улица Фроловская, 9/11. Чтобы переехать, надо было подписать договор. Так появилось юридическое лицо - фонд "Свои".
Почему волонтерский центр "Фроловская 9/11" закрыли?
- В 2016 году мы приняли тяжелое решение - закрыть центр. Помощь, которую предоставляли, - это была "скорая". Она больше не была нужна. Задания "одеть и накормить" оказались самыми простыми. Сейчас нужны работа и жилье.
Уникальность "Фроловской" заключалась в предоставлении комплекса услуг. В одном месте в центре Киева переселенцы получали гуманитарную, медицинскую, юридическую поддержку, помощь в оформлении пропусков через линию разграничения. Учились компьютерной грамотности, для детей и взрослых здесь проводили мастер-классы, занятие по арт-терапии.
Жизнедеятельность центра обеспечивало более 300 волонтеров, среди которых были люди из Крыма и Донбасса. Они помогали со слезами на глазах. Потому что это был важный психологический фактор - способ отойти от внезапной бедности и потери дома.
Сейчас центр трансформировался в благотворительный фонд. Большинство программ посвящено детям: реабилитация инвалидов, поддержка детского спорта в серой зоне, подготовка к ВНО, в частности и на неподконтрольной территории, поездки детей с востока на запад. И самая тяжелая наша программа - помощь взрослым онкобольным.
У вас не появились основания для разочарования?
- В каждом регионе есть люди, которые хотят помогать. На заметки с негативом в "Фейсбуке" не надо обращать внимание. Просто позитивные публикации менее популярны.
У нас есть программа по онкологии. В этом году собрали более миллиона гривен. Например, для Алексея Кириченко из Луганщины, которому были необходимы дорогие лекарства, за несколько дней 600 человек перечислили от 11 гривен до нескольких тысяч. Украинцы чувствительны к чужой боли.
Сейчас жертвуют меньше, чем в 2014-ом?
- Да. Мы же не всегда пишем, для кого собираем. Но перечисляют - потому что у нас есть репутация.
Говорят, волонтеры имеют право использовать на административные потребности 20 процентов от поступлений. И благодаря этому кое-кто обогатился.
- У волонтеров, которые собирают средства на свои карточки, такого права никогда не было. Считаю, что сбор средств на частные карточки - это некрасиво.
Фонд действительно может тратить до 20 процентов на административные дела - зарплата, аренда офиса. Но мы договорились о другом. Админрасходы покрывали друзья из бизнеса: бесплатно предоставляли канцтовары, оргтехнику, помещение. А все, что собирали на проекты, использовали на 100 процентов. Только в ноябре прошлого года получили первый грант и в его рамках - зарплаты. Но большое количество проектов проходит вне грантового финансирования. И мы эту работу выполняем как волонтеры, бесплатно.
Как относитесь к волонтерам, которые направились в политики?
- Не вижу в этом ничего плохого, политика - это не зло. Однако когда политик вдруг становится волонтером, то это уже не волонтерсктво.
Надо разрабатывать стандарты благотворительности, прозрачности. Для этого мы создали сеть "Свои". Ввели определенный этический кодекс. Исходим из того, что репутация - это наш капитал. Существует прямая связь между ею и количеством поступлений. И, чтобы держать высокую планку, решили прописать наши ценности и стремления. 40 организаций, которые разделяют их, присоединились к сети.
Чем еще занимается сеть "Свои"?
- Недавно организовали празднование ко дню освобождения Торецка. Наш консультант в этом прифронтовом городе Володя Елец предложил акцию "Передай флаг в Торецк". На первый взгляд, простое действо. Но на Донбассе - другое отношение к флагу. Это символ мира, процветания, страны. Его или любят до умопомрачения, или пугаются, как черт от ладана. Вы когда-нибудь плакали, слушая гимн? А в Торецке я это видела - женщина, держа ребенка, плакала от "Ще не вмерла України".
Я привезла много сине-желтых флажков. За мной бежали дети: "Дайте флажок. И мне. А можно сестре возьму? А там мама стоит, она стесняется. Сколько стоит? Бесплатно? Мне 5 штук".
Возле стягов, которые пришли из Украины и из-за границы, стояли люди. Читали, что там написано, делали селфи на фоне тех комментариев. А я ходила и слушала. "Видишь, Львов нас поздравляет. Это на другом конце страны, но они с нами. Это же надо. Потому что, сынок, мы - украинцы".
Как изменились за четыре года переселенцы и волонтерское движение?
- Люди, которые приехали с оккупированных территорий, понимают, что не решается вопрос жилья. И они его не купят никогда. Кое-кто просто раздавлен этим. Кто-то вернулся на оккупированные территории - в населенном пункте на Черкасщине были 24 переселенца, осталось двое. Остальные поехали в ЛНР-ДНР. Части удалось начать все с нуля. Кое-кто говорит: "Грех сознаться. Но жизнь поменялась к лучшему. Дети выучили английский, а мы занялись бизнесом".
Пример Грузии показывает, что переселенцев не надо размещать в местах компактного поселения. Там люди, которые войны не видели 20 лет, и дети, которые родились после нее, чувствуют себя жертвами. Ждут помощи. У тех, кто устроился в новых реалиях, такого синдрома нет. Считаю, что в 2014-ом я была не права, когда требовала от власти создания городков для переселенцев. В изолированных группах во всем мире такое происходит - поселения превращаются в гетто (районы, где отделенно живут определенные группы людей. - ГПУ).
Как изменилась Оксана Сухорукова?
- Изменились приоритеты. До войны что было важно? Чтобы семья была счастлива - каждый имел по машине, три раза в год отдыхал за рубежом. А теперь хочу, чтобы дети жили в другой Украине. Понимаю, что вряд ли увижу ту страну, о которой мечтаю. Но после себя нужно что-то оставить.
38 грузов с гуманитарной помощью получил и распределил благотворительный фонд "Свои" за четыре года. Предоставил поддержку более чем 35 тыс. лиц. На лечение тяжелобольных собрали 3,2 млн грн.
1,8 килограмма гуманитарной одежды на каждого жителя Украины, включая младенцев, завезено в страну с начала войны. Волонтеры предполагают - так завозят контрабанду. Выдают за гуманитарку, чтобы не платить налоги при растаможивании.
Объединила в сети "Свои" 40 волонтерских организаций
Оксана Сухорукова родилась в городе Дружковка Донецкой области.
С 2004-го живет и работает в Киеве. Со времен Революции достоинства и до 2015 года совмещала волонтерство с работой заместителя директора в частной строительной компании.
В настоящее время работает в благотворительном фонде "Свои". Его создали в июле 2014 года для помощи пострадавшим от боевых действий. Начал деятельность с волонтерского центра "Фроловская, 9/11".
Один из инициаторов создания одноименной сети "Свои", объединяющей 40 общественных волонтерских организаций.
Имеет взрослого сына. Разведена.
1 
1
Комментарии