Вечером 24 декабря я вышел на краковскую улицу и не увидел там ни души. Прошел немного дальше на пл. Рынкова — там тоже было пусто. Никогда не видел эту площадь безлюдной. Была шесть вечера, а казалось, что три утра. Впрочем, даже в три утра на площади неизменно толклись группки молодежи, которые никак не могли распрощаться после горячих танцев, горячительных напитков и страстных объятий. Они орали что-то на разных языках, чаще всего на польском и английском. Хотя однажды я услышал даже украинский: какая-то ватага маршировала ночью по Щепанской, распевая "Червону калину".
— Нашли себе место и время для "Калины!" — подумал я, как будто злясь, хотя на самом деле мне было даже приятно.
Теперь на пл. Рынковой было пусто — будто и не толпились здесь совсем недавно толпы туристов, не стояли запряженные конями кареты и не прогуливались с детьми среди торговых палаток краковчане. Я почувствовал наконец по-настоящему, что сегодня Свят-вечер. То есть я знал это, но не думал, что все жители города могут просто так, не сговариваясь, без постановлений правительства, без комиссий по охране морали закрыть магазины и кафе, рестораны и кинотеатры, пригасить рекламные огни и сделать тише музыку. Потому что Рождество — это семейный праздник, — и для тех, кто верует, и для тех, кто не очень.
Что-то немного рановато. Ну, ничего, я скоро приеду
Я вернулся домой и позвонил жене.
— Христос рождае тся, — сказал.
— Что-то немного рановато, — засмеялась жена. — Ну, ничего, я скоро приеду.
И она действительно приехала, и мы с ней отпраздновали Рождество, потому что это действительно семейный праздник. Вот только краковские улицы были опять заполнены людьми, из ночного клуба под нами гудела музыка, и кто-то среди ночи на улице распевал "Гей, соколы...", а не "Новую радость" или хотя бы "Червону калину".
2 
1
Комментарии
7