Где-то в конце лета 2000 года мне позвонил приятель из Министерства культуры и спросил, не хочу ли я поехать на две недели в Грецию. Я никогда не был в Греции, поэтому сразу согласился. Поездка была халявно й — я должен был сопровождать танцоров и певцов районного Дома культуры на международный фестиваль на острове Лефкада.
Две недели мы наслаждались невероятно чистым морем, декалитрами домашнего вина. А каждый вечер — фольклорной экзотикой: от зулусских танцев до балканских песен. Лишь они и могли быть для наших настоящими конкурентами.
Они действительно кл евые — наши ребята и девушки, провинциальные шоферы, штукатур щицы и воспитательницы детского садика. Я сжился с ними и чувствовал себя в известной степени изменником, когда в Афинах поперся одиноко на Парфенон вместо того чтобы поехать со всеми на оптовый склад за тулупами и шубами. В последний вечер, когда мы уже въехали в Украину и где-то под Одессой затарилис ь домашним вином, танцор Боря, тертый калач, подсел ко мне и конфиденциально спросил:
Это справедливое наказание за знание английского
— Юрьевич! У вас там не нашлось бы для меня какой работы? Потому что на кожзавод е уже совсем плохо .
Я не сразу понял, о чем идет речь. А когда понял, захотел сказать что-то въедливое. Не объяснять же ему, что никакой я не стукач, приставленный к их группе органами, а скорее наоборот — мне те органы при жизни сильно въелись в печенки. Но стоит ли грузит ь Борю этими проблемами? В конечном итоге, сказал я себе, это мне справедливое наказание за побег в Парфенон, за высшее образование, за знание английского, за разговаривание по- украински, за халявну ю поездку в Грецию.
— Ладно, — сказал я ему. — Оставьте мне свой номер.
2 
1
Комментарии