В последнее время у меня такие хлопоты: нужно заснуть раньше, чем вспомню какую-то деталь пейзажа исчезающей родины. Туда невозможно вернуться именно потому, что деревья или дома исчезают, а ты привык их вспоминать, как будто они еще там. И если не успеешь заснуть раньше, чем вспомнишь, тогда уже труднее заснуть. А не вспоминать — тоже плохо, как будто лежишь где-то совсем нигде, а это ж ночь, а ночью хочется быть или чувствовать себя дома.
Я нашел способ вспоминать родину так, чтобы можно было при этом заснуть. Нужно вспоминать что-то тамошнее — но такое, чтобы оно жило дольше, чем деревья, наши глиняные дома или долины в полях, полные воды весной.
Дольше всего этого живут слова. Вот у нас, то есть где меня нет, говорят: пошел " здрейма". Больше нигде такого не слышал. Слово произносится с ударением на " е".
"Здрейма" — это незвестно куда. Так идут сдуру или с пьяной головы. Может и надолго, хоть и недалеко, не то что куда глаза глядят. Потому что то — когда есть осознанное отчаяние, а " здрейма" — просто так.
Дольше всего живут слова
Еще там говорят: "А не пошел бы ты за Уманью?". Умань от нас далеко. Это явно осталось со времен гайдамак, когда ходить за Уманью было делом смертельным. Потом это забылось, и у нас так иногда говорили девушки ребятам, и мне говорили, и то было уже не смертельно — ты мог завтра вернуться к тем же воротам, где тебе это сказали.
А " здрейма" нельзя послать, можно только самому пойти.
"Здрейма" разлетаются гуси, когда их испугает в поле лиса. В этом слове есть действительно что-то гусиное — будто крик или взмах крыла.
И корова может пойти " здрейма" — осенью под вечер, когда еще нескошены кукурузные поля.
Когда-то нашу корову, одну и еще одну, звали Малка — как наложницу князя Святослава, мать Владимира. Следовательно, имени той коровы было более тысячи лет. Но то была последняя корова, которую так звали.
1 
1
Комментарии
5