Все наши

 

Невозможно уловить, когда в твой город входят чужие. Потому что может оказаться, что все они наши.

Я еду в метро с Нивок в центр. Плечо в плечо стою с ребятами в черных куртках. Вскоре начинаю понимать, кто они и куда едут. Ребята, мат через слово, говорят о женщине, известной всем в этом вагоне, в этом городе и в этой стране: вот если бы ее поймать, запихнуть в мешок и долго бить ломом. Потом один говорит:

— Да что ей лом, она и так дохлая!

Смотрю на того, кто это сказал. Всегда думал, что, встретившись с ними, сделаю что-то плохое, после чего не стоит жить. Но этот парень по возрасту — как мой сын. И, сказав глупость, он так же избегает моего взгляда, едва улыбаясь. И это обезоруживает. Едем дальше. Я чувствую тепло их тел, и грустно до отчаяния.

Потом пью кофе на Майдане, и какой-то мужчина рядом спрашивает, где здесь Золотые ворота. Ему советуют: сядь в метро, проедь остановку, а там на другую станцию. Говорю, что проще — пешком, я туда иду, пошли вместе.

Какой-то мужчина спрашивает, где здесь Золотые ворота

Ему почему-то больно слышать слова "кава, ходимо" — по глазам видно. Он почувствовал это и надел темные очки. Может — иностранец, из глубины России. Идем молча. И тут он спрашивает:

— Вы рады, что наши выиграли? — говорит "наши", значит, не иностранец.

— Что именно — выиграли?

— Ну, право на проведение Еврокубка. Вы не футболист?

— Нет, но я рад.

Может, он думает, что где-то здесь есть темный лес, куда я его заведу и брошу там навеки. Я говорю:

— Вот скоро и Золотые ворота.

— Это как ориентир, а мне нужна улица, Про-зир-на...

— Прорезная? Мы по ней идем.

— Точно, я уже вижу, спасибо!

Невольно подаем друг другу руки на прощание. Кажется, если я сейчас оглянусь через плечо направо, то на самом деле увижу там темный лес, который мы обошли.

×