Когда был маленьким, меня сильно удивляли некоторые слова из мира взрослых. Просто тогда, когда еще не знаешь главной информации о том, как и чем эта жизнь заканчивается, многие вещи вызывают искреннее удивление. Честно говоря, я до сих пор думаю, что ребенок превращается в человека только с осознанием своей смертности. После этого жить уже не так просто, как раньше. Смерть — наша навязчивая идея вплоть до самого конца. И ничего с ней не поделаешь.
Каждый отбывает эту процедуру по-своему. Кто-то погружается в задумчивость, кто-то заливается плачем, кое-кто воспринимает этот факт по-деловому. До этого, сугубо по-детски, ты плачешь не о себе, а о других. То, что умрут твои мама с папой, просто не укладывается в твоей маленькой головке. Потому что как же так — остаться в этом мире одним. Свою смерть ты даже не допускаешь.
Ясное дело, от травматизма спасают взрослые, уменьшая смертельный вред тем, что обещают умереть через сто лет. Ты спрашиваешь: "А это долго?", а они утешают: "Это очень долго! Не плачь!". И вот, еще не зная, что смерть в разных ее проявлениях будет случаться в твоей жизни чуть ли не ежедневно, ты успокаиваешься хотя бы на сотню лет.
Когда я еще не знал о смерти, бабушка в разговоре с соседкой как-то проронила одну фразу:
Крадут, покупают, складывают — мало им
— Крадут, покупают, складывают — мало им. Неужели не знают, что туда ничего не заберут! — бабушка при этом закатила глаза к потолку.
В эти слова я заглядывал несколько дней, как в калейдоскоп. Но они мне никак не поддавались, рассыпались, каждый раз складываясь в еще более причудливые формы.
Ну, хорошо, я понимал, что это о каких-то взрослых. Но что такое "туда" и почему нельзя забрать? Потолок? Крышу? Самолет?
Потом, когда уже узнал, что и сто лет — большая натяжка, и смерть — навсегда и бесповоротно, я крепко сросся с этой бабушкиной фразой и считаю ее важнейшей в своей жизни.
2 
1
Комментарии
1