Первые "мажоры": сыновья гетмана Самойловича разъезжали в роскошных польских каретах

В ночь на 13 марта 1672 года в гетманской столице Батурине произошел государственный переворот. Казацкие старшины-заговорщики с московскими стрельцами ворвались в резиденцию левобережного гетмана Демьяна Многогрешного. Тот не ожидал нападения, поэтому застали его "в замке батуринском на ложу", пишет казацкий летописец Самовидец. Среди мятежников - генеральный писарь Карп Мокриевич, генеральный судья Иван Самойлович, отставной полковник переяславский Родион Дмитрашко-Райча. Заодно с ними был начальник московской залоги в Батурине стрелецкий голова Григорий Неелов.

"Около гетманского двора тайно расставили стрельцов на сторожу, потом, собравшись с ружьем, вошли к нему в хоромы тайно же, а он в ту пору спал , - цитирует показания Карпа Мокриевича московским следователям о событиях той ночи русский историк Владимир Соловьев. - Полковник Дмитрашка первый вошел к нему в спальню и в темноте стал спрашивать, где тут Демка? Тот проснулся, вскочил с постели и стал было обороняться, но тут мы все вошли, взяли его силою и отвели на двор к Григорью Неелову. Здесь, у Григорья в избе, Демка рвался к ружью, хотел с нами биться, но я до ружья его не допустя, поранил его в плечо из пистолета. От этой раны Демка сел: тут мы его сковали ".

Закованного в кандалы Демьяна Многогрешного сразу же секретно "уложивши в воз і накривши шкурою, повезли на Москву, боячися, жеби оного не отнято, бо мал войска своего затягового по станціях, также й полковники немало по усіх городах приятелі його були ", - продолжает Самовидец. Но вскоре начали хватать и этих сторонников. Арестовали и гетьманского брата - черниговского полковника Василия Многогрешного.

С казацкой старшиной взаимоотношения в Демьяна Многогрешного не сложились почти сразу после избрания гетманом. Он происходил из крестьян, и ему, "мужицкому сыну", хватало авторитета среди "старинных" казаков. В ответ гетман обратился к ротациям: снимал с должностей весьма неудобных, а на их места ставил преимущественно своих родственников. Действовал "без совета всей старшины". При этом полагался прежде всего на компанейский полк - личную гвардию из наемников.

Недовольные старшины начали посылать в Москву на гетмана доносы. ""Карпо Мокрієвич, його войсковий генеральний писар, з іншими своїми товаришами провідав (чи праведно, чи неправедно), що Многогрішний начебто почав чинити таємні кореспонденції з тогобічним гетьманом Петром Дорошенком, знамірюючись, так само, як Дорошенко, схилитися під Турецьку державу ", - отмечает казацкий летописец Самойло Величко. Гетьмана обвиняли также, что он пьет на пирах за здоровье правобережного гетмана Дорошенко, еще и других заставляет пить, и непочтительно отзывается о царе. Авторы одного из доносов предательские действия гетмана перечислили в 37 пунктах, а напоследок отметили: "Если бы мы записали все доказательства Демковой измены, то не поместили бы всего не только на листе, но и на воловьей коже".

Недовольные старшины посылали в Москву на гетмана Многогрешного доносы

Похожие депеши слал из Батурина и стрелецкий голова Григорий Неелов. Поэтому вскоре старшины-заговорщики получили царский указ, "чтобы выдали гетмана Многогрешного, а на его место поставили себе другого гетмана". Стрельцам велено было их поддержать.

Судить гетмана должен суд Войска Запорожского. Царь Алексей Михайлович поначалу предлагал так и поступить. Но старшина боялась беспорядков, поэтому процесс прошел в Москве в апреле. Гетман сначала отрицал все обвинения. Оправдывался, что он "человек простой и неграмотный". Но когда его начали подвергать пыткам - дали 19 ударов, признал свои связи с Петром Дорошенко, хотя отрицал измену. "Я про измену свою только на словах говорил, - винился Демьян, - но с Дорошенком об измене не ссылался", - цитирует Соловьев. И еще: "Вина моя одна, что я говорил неистовые речи в беспамятстве пьяном".

Дорошенко, узнав о несчастье Многогрешного, написал московскому воеводе в Киев, что в их переписке речь шла только о мирных взаимоотношениях, "что вело скорее к славе, чем к бесчестию царского величества". Это не помогло: Демьяна Многогрешного и его брата Василия приговорили к казни. Уже на эшафоте объявили царский указ о помиловании и ссылки на вечную каторгу в Сибирь. Согласно "царской милости", свергнутому гетману выделяли на дорогу 15 рублей, его брату Василию - 10. Остальным - жене, двум сыновьям и дочери, племяннику и двум работницам - по 5 руб. Для сравнения: воз с упряжью и лошадью стоил тогда 3-6 руб., А на 3 коп. можно было купить пять-шесть десятков яиц или 1,7 кг свинины.

"А маетность його розно старшина поділила", - завершает Самовидец рассказ о гетманом Демьяна Многогрешном.

В июня 1672 года старшина созвала казацкую раду для избрания нового гетмана. Чтобы избежать бунтов, выборы провели под защитой московского войска и даже между Конотопом и Путивлем - в Казацкой Дубраве, на границе с Московским царством. Новым гетманом стал Иван Самойлович, один из главарей мятежа против Многогрешного. С происхождением ему также не повезло - был сыном священника. Поэтому за глаза называли поповичем.

Перед старшина "била челом великому государю", чтобы новоизбранный гетман "без ведома всего Войска никого не судил и не казнил, как было от изменника Демка", и чтобы "гетман без ведома царского величества и всего Запорожского Войска ни о чем не переписывался с одним посторонним монархом и с гетманом Дорошенко и не оказывал устных заговоров". Поэтому, получив гетманскую булаву, Ивану Самойловичу пришлось отказаться не только от части суверенитета Войска Запорожского в пользу царя и присланных им воевод, а уступить значительную часть полномочий казацкой старшине. Но новый гетман сумел удачно балансировать между Москвой и старшинскими группировками, а также принудил к капитуляции правобережного гетмана Петра Дорошенко. 1676 тот сложил перед Самойловичем клейноды, присягнул на верность царю и отправился в московский плен.

Чем крепче становилась власть Ивана Самойловича, тем меньше он прислушивался к старшине. Своих сыновей стремительно продвигал по службе: Яков стал стародубским полковником, Григорий - черниговским и наказным гетманом. Больше всего возмутило современников, не только гетман, но и гетманич начали ездить в роскошных каретах, специально привезенных из Гданьска.

Все самостоятельнее Самойлович начал действовать и в отношениях с Москвой. Открыто выступал против заключения 1686-го Вечного мира между Речью Посполитой и Московским царством, который окончательно закреплял разделение Украины на Право-и Левобережную. "Казаки хотели предстать народом, собственным оружием освободившегося из польской неволи и просил только о покровительстве и помощи русских. Поэтому они с болью сердечной пишутся подданными царей, хотя и не холопами, как делают русские, и очень опасаются, что благодаря Вечному миру с поляками московиты примудряться держать их в таком подчинении, что и других своих подданных ", - писал в дневнике о причинах недовольства Самойловича шотландец Патрик Гордон, который в те времена был наемником на московской службе.

Князь Василий Голицын - фаворит царевны Софьи, которая как регентша малолетних братьев правила Московским царством помле смерти отца Алексея Михайловича, - выступал за мир с поляками и совместную войну против Османской империи и Крымского ханства. Гетман противился, называл этот план "хытростию лядскою". И наконец, за 15 лет гетманства, Самойловича постигла судьба его предшественника. В августе 1687-го, после неудачного похода московско-казацкого войска в Крым, виновным сделали Самойловича. Мол, он был в сговоре с крымцами и подговорил казаков поджечь в степи сухую траву, что и привело к поражению.

Один из заговорщиков спохватился было ударить гетмана обухом, но другие ему запретили

Недовольная "поповичем" старшина взаимопонимания с Голицыным и написали на гетмана "доношение". Князь отправил его в Москву. В ответ София поручила Голицыну решить дело "как Господь Бог вразумит и наставит". Князь приказал окружить гетманский лагерь на реке Коломак, современная Харьковщина.

"Гетман увидел то явное зло, что надвигалось на него, всю ту ночь не спал, а провел ее в молитвах, надеясь после той ночи своей смерти, - описывает Самойло Величко. - Когда задзвонено на утреню, то гетман, прибравшись, как перед смертю, ушел в походную церковь, чтобы выслушать утреню. Самойловичевы клеветники, генеральная старшина с полковниками и со значительным военным обществом всю ночь не спали и советовались с московскими полковниками. Один из них Вуйна Волошин (Вуйца Сербин) зашел в церковь к гетману и изрек: "Господин гетман, нуждается в тебе Войско", взял его за руку и вывел из церкви на улицу. Здесь один из заговорщиков, Солонина (киевский полковник), спохватился было ударить гетмана обухом, но другие ему запретили, произнося тяжкая слова, отправили гетмана в обоз к князю Голицыну ".

Вместе с гетманом арестовали и сына Якова. Второй сын, Григорий, сначала пытался поднять казаков на защиту гетмана, но вскоре сдался. Московский воевода Леонтий Неплюев велел заковать его в кандалы. Григория Самойловича казнили в Севске - московской пограничной крепости. Богатый обоз гетманича, среди прочего и гданьскую карету, забрал "в своей милости и протекции" Неплюев. Вдове гетманского сына, указано в приговоре, оставили "на прожиток из его, Гришкиных, пожитков двести рублей денег, да из платья ее камчатые, и атласные, и суконное теплое белье и лисьи и холодные платна, кроме золотных, и бархатных, собольих и холодных платен; а белое всякое платье, также и Гришкино платье, которое есть на нем ныне в Севске, отдать все ей ".

Ивана Самойловича, как свергнутого при его участии предшественника, судили в Московском царстве. В сентябре того же 1687-го его приговорили к ссылке в Тобольск. Там он и умер в 1690 году. "Вмісто розкоши - срогая неволя, вмісто карет дорогих і возников - простой возок, теліжка московская, вмісто слуг нарядних - сторожа стрелцов. Вмісто усіх розкошів панських - вічная неволя. На том скінчилося гетманство поповичово", - злорадствует Самовидец.

На следующие 22 года гетманская булава перешла к Ивану Мазепе.

×