С 43-летним волынским гончаром Петром Прокопчуком встретились в луцком кафе. Петр пришел с глиняной кружкой собственного производства — показать, чем зарабатывает в настоящее время. Заказал пива, перелил его в свой глиняный бокал и вкусно затянулся сигаретой.
— Думал на мастерскую себе заработать, — начинает Петр. — Тогда напарник как раз нашелся — Михаил, художник. Сейчас иногда вспоминаем те приключения, и сами над собой смеемся.
Мужчины хотели через фирму устроиться на строительство коттеджей под Варшавой. Но пожалели платить за услугу по $150, и поехали "своим ходом". Получили визы, купили билеты на автобус Луцк—Варшава. А потом на электричке добрались пригородного местечка с "биржей труда". Как потом выяснилось, именно здесь автобус луцкой "фирмы трудоустройства" выбрасывает работников и убирается прочь.
— С самого утра вдоль дороги здесь стоит мужчин тридцать-сорок наших. Фермеры-поляки ходят и предлагают работу, — продолжает Петр. — Мы договорились за 7 евро в день ухаживать за яблоневыми садами пана Владека.
У него уже работало четверо поляков, трое украинцев из Закарпатья и один румын. Все вместе жили во "времянке" с железными кроватями. Нас с Михаилом не было куда положить, поэтому мы кинули матрасы прямо на пол.
В полседьмого приехал трактор с прицепом и повез нас в сад — клеить на зеленые яблоки на деревьях наклейки — символ фирмы. Потом эти наклейки сдирают, и на спелом яблоке остается логотип фирмы. Следующие дни делали все, что скажут, — копали, грузили ящики.
Работали до сумерек. Иногда за бутылку-другую пива задерживались дольше. В воскресенье отдыхали. Владек с нами дел не имел. Может, брезговал, потому что слышали, что в разговоре иначе, как холоп и быдло, нас не называл.
Осенью приехал грузовик соседа-фермера. Тот крикнул Владеку, что утром будет облава миграционной полиции. Через полчаса поляк выплатил каждому деньги, высчитал за пиво, сигареты и сломанный "под мухой" трактор. Я получил на руки "чистыми" 280 евро. Мы пригнули в кузов грузовика, где уже клевали носом несколько работников из других хозяйств.
Под утро авто высадило нас в том же местечке, где нанимались. Мы решили уйти от "биржи" подальше, и после обеда натолкнулись на ворота небольшого консервного цеха.
Помещение было довоенным, обшарпанным. На задворках — барак для рабочих, в основном, женщин с Украины. С шестидесятилетней хозяйкой, пани Стефой, договорились о 8 евро в день, я — грузчиком, а Миша уборщиком. Кормить должны были дважды в день на деньги из зарплаты. Охранники выдали покрытую плесенью постель и показали место в ночлежке.
Прокололи колеса, на капоте нацарапали по-польски "курва"
В цехе стояла вонь и духота. Женщины стояли аж синие, руки опухшие. Из цеха не разрешалось выходить на воздух до самого до вечера. Зато после работы можно было купить в продуктовом киоске немного еды. Очень дорогой, но есть хотелось.
Я впервые видел, как люди теряют сознание на работе. По 14 часов стояния на ногах у женщин отекали ступни. Одна хозяйка из Закарпатья, звали ее баба Мирося, каждый вечер плакала над банками с консервированными огурцами.
— Бросьте. Возвращайтесь к внукам, — говорю ей.
— Но они на заработках в Чехии...
Мирося с больными ногами боялась присесть, потому что по цеху ходила хозяйка Стефа и бешено визжала. И поляки, и украинцы называли ее "курвой".
Через день после нашего прихода баба Мирося не смогла стать на ноги. Сидела в бараке и прятала распухшие ноги под одеялом. Стефа рассчитала ее с работы, заплатив половину причитаемого.
Три дня спустя мы с Михаилом решили бежать. Перед этим пошли и прокололи колеса Стефиного "Ауди", на капоте нацарапали по-польски "курва".
В нескольких километрах от цеха нас догнало авто с охранниками. Ну, думаю: "Не жди меня, мама, пропащего сына?" Но охранник лишь пожал руку:
— Цо поробиш, курва ест курва?— и отпустил с Богом.
Михаил остался в Варшаве дальше искать заработков, а я плюнул, и пошел на автостанцию. Пока ехал в автобусе, в салоне стояла гробовая тишина, как будто ожидаем катастрофу. Вдруг неожиданно труснуло. Водитель начал тормозить. Машину подрезала иномарка с затемненными стеклами.
— Газу давай. Это же бандиты! — люди ему.
— Ага! Чтобы пулю получить? — нервничает водитель.
В салон зашли трое качков в кожанках.
— С каждого по 50 евро и разбегаемся. Проблемы есть?
Никто не рискнул протестовать. Послушно повытаскивали из потайных карманов, бюстгалтеров, нижнего белья розовые купюры. Здоровяки забрали "выручку". Вручили водителю так называемую контрамарку, чтобы автобус не трогали другие рэкэтиры. И исчезли. На границе за просроченную визу польскому таможеннику отдал в паспорте 50 евро, и еще 20 — нашему. Так в моем кармане осталось сто евро - почти за три месяца заработков.
3 
1
Комментарии