"Часто спрашивают: не страшно ли? Мне ничего не страшно. В зону едут не поющие "Ще не вмерла...". Кто любит Украину, тот едет туда, где она уже умерла. Зона, как мать. Мы не любим мать меньше потому, что она умерла. Напротив — любим еще больше".
В зале для пресс-конференции "Укринформа" 79-летняя поэтесса Лина Костенко показывает фильм о своей поездке по Чернобыльской зоне.
— Когда я только начинала ездить в Чернобыль, местный мужчина приказывал слить бензин со всех машин в мою. Ездили вдвоем с шофером. Часто блуждали по лесам, я постоянно благодарила: "Спасибо, что помогаете". Говорила на русском, чтобы не высадил меня из автомобиля. А он мне отвечал: "Нам главное — вам не мешать". Из последней поездки привезла старые фото. В одном заброшенном доме зимой доставала их из-подо льда. Самой было жутко.
Лина Васильевна наливает в стакан воды, делает несколько глотков.
— Знаю поименно всех оставшихся в зоне. Есть там баба Фроня. Последний раз нас к ней не пустили — автобус не брал, машина не ездила. На контрольно-пропускном пункте говорю людям: передайте Фроне письмо от меня и валокордин. Ребята отвечают: не передавайте ей этот валокордин, потому что она наглотается его, подумает, что это конфетки, и будет ходить под кайфом. А бабы Нади уже нет. Раз приехала к ней, а ее избили мародеры — пол-лица синее. В другой раз приехала — а бабы уже не стало. Видно, убили. Вот вам и зона. Еще там была молодая красивая женщина Римма. Как она себя вела! Наденет, было, такую блузку, смеется и говорит: "Вы думаете, здесь в зоне все замухрышки? Да нет — здесь такие, как я, женщины бывают!". Приезжаю, а Риммы нет — умерла в 48 лет. Забрали ее в Башкирию, откуда она родом.
В самом эпицентре зоны живут двое пенсионеров, которым недавно провели свет.
Наденет блузку и говорит: "Здесь в зоне такие, как я, женщины бывают"
— Это дед и баба Ображеи. Однажды один президент (Виктор Ющенко. — "ГПУ") положил руку на руль, и мы ехали к ним через леса и болота. Разговор глава государства с ним вел по-человечески. Ображеи жаловались, что у них нет света, что милиция забрала ружье. А они как-то шли по пути и увидели кошку, а когда присмотрелись, это оказалась рысь. Президент накричал на начальников и приказал провести Ображеям свет. Начальство возмущалось: "Вы знаете, сколько это будет стоить?" Я ответила им деликатно: "С вас не станет". Через два дня по деревьям, потому что столбов уже не было, проложили толстенный провод к дому деда Ображея. Бабка радовалась, испекла пирожков. Местная милиция к ним по-разному относится. Одни придут и помогут огород обработать, а другие — заберут даже рыбу, наловленную дедом, выпьют и закусят ею.
Лина Костенко несколько лет пишет книжку о Чернобыле.
— Отец моего двоюродного брата, когда хотел кушать, спрашивал жену: "Который час?" Та отвечала: "Когда сварю, тогда и подам". Меня советская власть натренировала так, что я больше привыкла писать, чем издавать. У меня много материалов о Чернобыле, хочу подать их не в виде трагедии, а как жизнеутверждающие.
У Костенко спрашивают, в каких она отношениях со властью.
— В 1990-х кто-то из нашей элиты предложил избрать меня в парламент. Мой муж (Василий Цвиркунов, умер в 2000-м. — "ГПУ") услышал об этом: "Линочка, что мы будем делать?" А я отвечаю: "Когда придут к нам с таким предложением, послушаем, покиваем головами. А если начнут надоедать, шкаф к двери приставим и никого не пустим". В 1994-м я вышла из Союза писателей, потому что там постоянные ссоры, а я не люблю конфликтов.
2 
1
Комментарии
5