Наш язык

 

Мы с сестрой говорим суржиком. Но не таким, как весь честной полтавский народ.

— О, какая ти шотка найс.

— Да в Сейнсберях на офере купила.

Моя сестра живет рядом. Всегда можно сесть на метро и поехать к ней на борщ. Нас объединяет не только генетический код, но и языковой путь от полтавского суржика через украинскую филологию на северный Лондон. Поэтому мы друг друга хорошо понимаем, а нас — больше никто.

— Тетя Света, хеллоу! — кричит Андрейка, который думает, что он Эндрю. Выпроваживает он меня так: — Бай-бай, тетя Света! Бай-бай!

Сначала сестра говорила с малышом исключительно на украинском. Он засыпал под " люли -люли, налетели гули" и понятия не имел, что он не в Полтаве. Но это наперед проигранная битва. Отец, дед с бабушкой, улица, телевизор, соседи, друзья в песочнице — все это понемногу побеждало мамины люли, и уже почти победило, и маму туда же затянуло. Кто же хочет говорить с родным ребенком на разных языках? Так она и говорит — одно слово украинское, другое английское.

Это странное ощущение, когда твой родной малыш, самый лучший в мире племя нниче к, говорит не по-нашему. Где-то даже завидуешь ему: ты уже 20 лет учишь этот проклятый английский, а акцент все равно наш, сельский. А ему только 2,5 — и уже звучит, как настоящий англичанин. Но как же хочется услышать от него родной язык!

Сестра нашла ливерную колбасу

Где-то в глубинах бюджетных супермаркетов сестра нашла ливерную колбасу. У нее запах, вкус и вид, как у нашей, только нарезанная очень тоненько. И я решила, что колбасу эту можно есть только украинцам.

— Тетя Света, сосидж, плиз! — стал просить Андрей, увидев у меня в руках пачку.

— Говори "будь ласка".

— Сосидж плиз!

— Будь ласка.

— Бласка! — сказал малыш и протянул ручки по кружочек ливерной колбасы.

И я вручила ему сероватый диск, как будто это золотая медаль на всемирной олимпиаде по украинскому языку.

×