27 февраля российские захватчики вошли в поселок Макаров Бучанского района Киевской области. Заняли часть населенного пункта и начали обстреливать из артиллерии жилые кварталы и гражданскую инфраструктуру.
В начале марта Вооруженные силы Украины смогли оттеснить россиян из поселка, но в последующие дни населенный пункт массово обстреливался врагом, пытавшимся снова его занять, чтобы иметь возможность двигаться в сторону Киева с севера.
25 марта заместитель начальника командования Сухопутных войск ВСУ Александр Грузевич сообщил, что Макаров находится в серой зоне и не контролируется ни одной стороной. Однако уже 1 апреля появилась официальная информация о полном освобождении Макаровской объединенной территориальной громады от российских оккупантов.
Россияне расстреляли в Макарове 132 гражданских, заявил глава Макаровской ОТГ Вадим Токарь во время телемарафона 8 апреля. Также добавил, что населенный пункт, где до войны проживало около 15 тыс. человек, разрушен на 40%.
От зверств россиян сильно пострадало и село Мотыжин, входящее в Макаровскую громаду. Там враг убил сельского голову Ольгу Сухенко, ее мужа Игоря и сына Александра. Их похоронили в одной могиле, которая была позже обнаружена.
Корреспондентка Gazeta.ua побывала в Макарове и Мотыжине, чтобы узнать истории их жителей и увидеть, как эти населенные пункты возвращаются к жизни после пережитых трагедий.
РАКЕТА И КРАСНЫЕ ГВОЗДИКИ
Из Киева в Макаров ехать около 50 км. Путь лежит через село Стоянка Бучанского района. За ним видим первые последствия войны - заправочные станции разбиты, стены супермаркетов обожжены огнем, горы выбитого стекла валяются на тротуарах и парковках, а когда-то удобные автобусные остановки пробиты пулями и напоминают решето.
Под селом Калиновка в глаза бросаются чуть ли не дотла сгоревшие многотонные продовольственные склады. Светоотражатели на трассе изогнуты, а местами - вырваны. На обочине - груды уничтоженной российской техники: сожженные танки, бронетранспортеры, бензовозы. Недавно железа было больше, но его уже успели вывезти.
Макаров встречает пустотой. По сравнению с довоенными временами, людей на улице стало в разы меньше. Центр поселка сильно разрушен. Особенно ул. Фрунзе.
За разбитым трехэтажным зданием почты, недалеко от железных обломков ракеты, в 3-литровой банке с водой стоит охапка красных гвоздик. На кирпичах лежат три яблока и конфеты. Здесь от ракетного удара погибли три украинских защитника.
На бетонной лестнице возле подвала сидит мужчина в тонкой камуфляжной куртке с короткой черной шапкой на голове. Владимир Пилюховский охраняет гуманитарный штаб.
- Были на улице и даже не услышали, как ракета прилетела, - говорит терроборонец. - Я без пяти шесть вышел, ходил к лежачему отцу. А через 5 минут уже взрыв был. Большая ракета была, кусок такой болванки нашли, - показывает руками размеры снаряда.
- Не помню, в какой день прилетела ракета. Все даты перемешались в голове, - сознается мужчина.
Большая ракета была
- Мы в подвале здесь жили, - проводит к деревянным воротам, за которыми видно небольшое помещение, похожее на гараж. Потолок обрушился, на полу лежат коробки, обгоревшие доски и кусок брезента. - Стояла здесь машина ребят-интернетчиков (имеются в виду работники одного из интернет-провайдеров. - Gazeta.ua). Ее разбило, раздавило в дребезги. Выпускали ракеты из Маковища или из Копылова, рикошетом к нам попало. Тушили огонь долго, воды литров 300, наверное, ушло. Кто-то наводку дал, здесь дроны часто летали. Ребята сбивали около старого военкомата немного.
В трехэтажном здании Укртелекома вылетели окна. Часть постройки полностью разрушена. Кирпич от обстрелов разлетелся в разные стороны. Несмотря на это, в одном из кабинетов сохранился информационный плакат о том, как нужно оказывать первую помощь. Повсюду валяются использованные огнетушители и деревянная мебель, покрытая серой пылью.
- Прилетело и в Быткомбинат, что напротив, - продолжает рассказ Владимир. - Ресторан "Здвиж" когда-то был - сгорел. "Хлебный" тоже. Больницу нашу расх*рачили. Врачи все уехали, одни медсестры остались, а так никого не было. Библиотеку разбили напрочь.
Отбить поселок от оккупантов удалось 31 марта. В 21:00 россияне отступили.
- Их выгнали из Макарова обратно, - продолжает Пелюховский. - Здесь была такая беда. Мы по часу не могли и вылезти отсюда. Лупит и лупит! Ребята считали, через сколько сейчас снова прилетит. Пока они (россияне. - Gazeta.ua) перезаряжались, мы тушили немного.
Пилюховский уже ночует дома, потому что должен ухаживать за 87-летним отцом, который в последнее время сильно сдал. Перестал есть и только пьет немного воды каждый день.
В своем доме Пелюховский поселил соседей. Потому что газа в поселке нет, а у меня две печки, объясняет мужчина.
"ГРАДЫ" НАД ДОМАМИ
До прихода россиян в центре Макарова работали кафе и магазины. Одна возле другой стояли аптеки, которые сейчас полностью разбиты, но на витринах до сих пор есть банки и коробки с медикаментами. В здании, которое местные называют Быткомбинатом, на первом этаже отпали буквы с вывески Приватбанка. На втором - выбитые стекла, а в окнах виднеется манекен и детская одежда на вешалках.
Под дотла сгоревшим магазином, который местные называли "Хлебным", разлеглись пятеро рыжих собак. Рядом с ними раскладывает прилавок 31-летняя Ольга Дубиченко в короткой куртке и аккуратном черном шарфе, которым прикрыла голову. На стеллаж выкладывает яблоки, апельсины, морковь, лук и картофель.
- 24 февраля все началось. Мы были в подвалах, - рассказывает Ольга. - Мы выходили иногда, но над нами летали "Грады" и было страшно. Так что просто сидели в большом подвале, где когда-то был магазин. Холодно было, сырость, дети начали заболевать. Всегда в подвале темно, какой-то только фонарик горел. Но дети были и 8 месяцев, и 9 месяцев. Снесли все, что было дома - одеяла, пледы, перины. Нас где-то до 30 человек было - и старики, и молодые. Были у нас и из Бучи люди, потому что не могли проехать никуда.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Соседку разорвало на части. Снаряд упал" - как живет Чернигов и пригородные села после жестоких бомбардировок
Еды в укрытии хватало на всех. Люди приносили из дома картофель, консервы, крупы. На улице иногда зажигали газовые печки, пока было газоснабжение, и готовили обед и ужин для всех.
- Газ пропал уже где-то четвертого числа (марта. - Gazeta.ua), - вспоминает продавщица. - Света не было где-то с 26-го. Но не всюду пропадало, а как-то фазами. Фонарики включали в подвале, аккумуляторы из машин приносили, чтобы эти дети видели - где день, а где ночь. Соседи уезжали, говорили, что ребенок плакал оттого, что светло и может быть день на улице.
Ребенок плакал оттого, что светло и может быть день на улице
Ольга с семьей окончательно решила бежать из поселка 4 марта. Собралась за 10 мин, говорит нервно.
- Много машин было, все уезжали. И мы сказали родителям, что уехали. Я себе ничего почти не взяла - старые штаны, обувь, и та была уже порвана. Курточка тоже порванная, потому что в этих подвалах бегали. Родители немного что-то с морозилки взяли с собой. Поехали к себе на родину в Житомирскую область. Там было в селе Малин немного, и слышали, как в Коростене взорвали завод. Но все равно было тише, чем здесь.
Дубиченко вернулась в Макаров несколько недель назад - сразу после освобождения поселка от оккупантов. Удивилась тому, что уже не было слышно взрывов.
- Ехала и чуть было страшновато. Но нужно было ехать, посмотреть дом. Натопить тяжело, потому что у нас котел стоит. За месяц, пока никого не было, здесь все остыло, - продолжает Ольга. - Боюсь, что могут вернуться снова (российские оккупанты. - Gazeta.ua). Я приехала, вещи перестирала все, но они сложены. Чтобы уже не поехать, как в первый раз, без ничего вообще, - говорит Дубиченко и вкладывает в прозрачный пакет лук покупателям. К женщине уже выстроилась очередь.
Сразу за лавкой - ворота к рынку, который в прошлом работал чуть ли не каждый день. Здесь продавали одежду, продукты, хозтовары, овощи и фрукты. Сейчас от базара осталась куча битого стекла, смятого железа и обугленные каркасы продовольственных киосков.
НЕЛЮДСКОЕ ОТНОШЕНИЕ
Начинают собираться жители Макарова. Женщины с пакетами в руках пришли с подругами и соседками получить гуманитарную помощь. Продукты, консервацию, лекарства и одежду раздают волонтеры. Потому что магазины и аптеки в поселке не работают.
Около одного из гаражей, который сейчас используется как склад, две женщины выбирают штаны.
- Сначала гепало где-то далеко. А когда пришли кадыровцы, то сносили все на свете, - рассказывает 72-летняя Галина Герасименко в ярком зеленом платке с петриковской росписью. - Ехали и стреляли всех, кто по пути попадался. Машины расстреливали и дома насквозь прошивали теми пулеметными очередями. Как "Грады" бахнули, то вылетели стекла и двери. Говорю: "Горим!" Огород у нас над рекой, там камыши. Оттуда пламя и шло. Мужчины, которые были, побежали и потушили. Заборы железные выкрутило и занесло за тридевять земель.
- Картошку, помидор, огурец маринованный ели. Выживали! - присоединяется к разговору Вера Атаманчук, 62 года. Стоит в длинной зеленой куртке, под глазами от слез потекла косметика. - Сейчас на нашей улице свет есть, газ есть. У меня целый дом, слава Богу! А у сына моего ни дома нет, ни сарая.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Убили наших людей и ездили по телам на танках неделю-две" - как сейчас живет Ирпень
С оккупантами женщины не разговаривали. Видели военную бронированную технику издалека, признаются.
- В Макарове одного знакомого у кладбища застрелили, - вспоминает Вера Александровна и не сдерживает слез. - Возле дома прямо. Хоронили во дворе. Одну знакомую мою, Таню Самойленко, где-то во дворе мать с сыном зарыли. Еще ее не перезахоронили.
- Мы по звуку уже слышали, где наши стреляют, а где их, - добавляет Галина Константиновна.
- В шесть часов утра, как по расписанию, с той стороны ракеты или снаряды, - продолжает Атаманчук. - А днем, еще кое-как мы выбегали, по возможности. У нас по Фасовочке (небольшая деревня в 1,5 км от Макарова - Gazeta.ua) пять домов сразу подряд сгорело.
Во время Второй мировой войны Макаров был под оккупацией немецких войск. Нацисты издевались над гражданскими, большинство сел тогдашнего Макаровского района сожгли. Однако такого бесчеловечного отношения не было даже в то время, говорят местные.
НАЙТИ МАЛОГО
На каштановой аллее между дорогой и школой собрались дворники и волонтеры. Сгребают граблями и вениками сухие ветки и разбитые стекла в кучи. Ненужное забирает трактор.
- Может, вы где-нибудь видели его, - останавливает нас пожилая женщина в грязной длинной куртке. В потрескавшихся руках держит паспорт 27-летнего Виктора. - Дворником работал, это - сын мой. Пропал шестого числа. Пошел в центр в АТБ скупиться. И так и не пришел.
Оксана Голубева живет в селе Липовка недалеко от Макарова. Вместе с сыном работали дворниками.
- Мне все, что надо - это малого найти. Я уже и волонтерам говорила, и заявление писала в полицию. Искать по больницам, говорят. Я уже обзвонила, что могла, - говорит женщина, отводит опустошенные глаза и идет работать.
Вдоль аллеи на ул. Димитрия Ростовского стоят разбитые магазины. Внутри словно прошелся ураган. Пакеты, пластиковые ящики и стекла из окон и дверей перемешались на полу. За обломком уцелевшего стекла видно, что на прилавке стоит почти полная бутылка подсолнечного масла. В продуктовых магазинах полки забиты газированными напитками и снеками. Несмотря на то, что окон уже нет, продовольствие никто не разворовал.
Дальше по дороге - старая кирпичная аптека. Побелка на ней местами покрыта черной сажей. Внутри здание сгорело. Как и районный отдел полиции за ближайшим перекрестком. Куски его железной кровли после обстрелов отлетели на несколько метров. Несмотря на это, небольшой белый фонтан перед участком стоит невредимый.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Над головой пролетел самолет и где-то бахнуло. Понял: что-то происходит" - как добровольцы с оружием защищают Полтаву
Приход российских оккупантов запомнил асфальт. На дорогах в разных местах Макарова образовались ямы от снарядов. В них сверкает дождевая вода. В воздухе пахнет свежескошенной травой.
Около выезда из поселка стоят разрушенные частные дома. В этой части шли кровавые уличные бои. Российские военные жили в домах местных людей. У одного из дворов - вырыта могила, обложенная кирпичом.
ШАРАХНУЛА РАКЕТА
Чуть дальше по узкой улице быстро шагает мужчина в красной спортивной кофте и фирменной кепке, выглядит нервным. 55-летний Александр Лысенко только что вернулся в Макаров, в свой двор еще не решился зайти - дом разнесла вражеская ракета.
- Мы выехали пятого числа. Оно как шарахнуло! - вспоминает мужчина и открывает ключом железную калитку с кованой отделкой. - Мы были в подвале в гараже. Что-то большое прилетело, и мы сразу в машину - и бежать! Хорошо, что люди нас приняли в Закарпатье.
Под ногами трещит побитое стекло, бетонная плитка покрыта остатками дома, кусками шифера и разлетевшимися от здания кирпичами. Потолка в доме совсем не осталось, как и окон и дверей. Комнаты можно узнать только по остаткам сгоревшей техники. В кухне расплавился холодильник, от рамы газовой плиты отпала обгоревшая дверца.
Над дверью на заднем входе висит изуродованный пластик от крыльца, также расплавившийся от пожара.
- Я с вами вот впервые зашел. Какая-то авиационная ракета прилетела, - рассказывает Александр. - Ничего не осталось - ни ложки, ни вилки. Это на Закарпатье нас одели, а то мы же голые-босые были.
Мужчина достает из-под завалов ключи от гаража, где в подвале пряталась семья. Внутри владелец оборудовал СТО, приносившее до войны неплохие прибыли. Над ямой для разборки двигателя стоит чистенький белый "Москвич-412".
- Здесь все сохранилось - антиквариат, "Москвич", баян, токарный станок. Мы, как уезжали отсюда, чеченцы сидели в соседнем доме, а солдаты наши были у нас. Сказали: "Убегайте, потому что сейчас будет горячо". Они здесь у нас в гараже были.
Помещение рядом со СТО оборудовано кухонными шкафами голубого цвета. На старой газовой плите стоят кастрюля и чайник. На столе остались банки с остатками консервированных огурцов, помидоров и компота. Возле дивана есть несколько газовых баллонов. На полках под самым потолком - коллекция баянов.
- Я всю жизнь собирал. Многое сгорело в доме. Люди мне сносили. Не знаю сейчас, где буду жить, - переводит тему Лысенко и тяжело вздыхает. - Может, что-нибудь будут предоставлять в школе или еще где. Идем в дом зайдем, потому что еще сам не был там.
Это уже все непригодно, надо разрушать
В воздухе стоит пыль и запах горелого дерева. Александр на улице уже показывает, где жили оккупанты.
- Их нельзя было взять. Засели там в подвале и ночью вылезали. Там есть недостроенная церковь, они там жили, - показывает в сторону церкви. - В дом мы и не зайдем, - Александр залезает на кучу белого кирпича у одного из окон и заглядывает в пустой дом.
- Мы только построили, новенький, здесь все было и второй этаж. Вон, видите, лепнина осталась только из кухни. Это уже все непригодно, надо разрушать - и по новой, - говорит хозяин.
В саду во дворе лежат куски дерева с острыми гвоздями. Здесь растут молодые зимние яблони, зеленеет газон. На брусчатке - кусок железа, вывернутый в разные стороны, отлетел от соседского автомобиля.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Ромка правильно орков послал" - как живет автор крылатой фразы о "русском корабле" и что о нем рассказывают земляки
Во двор заходит худая женщина с короткими каштановыми волосами в серой лыжной куртке и спортивных штанах. Наталья Лысенко замирает у ворот и прикрывает руками лицо. Осматривает дом и начинает сильно плакать.
- Ничего Наташ нет, ничего! - обнимает жену Лысенко, которая от шока не может произнести ни слова.
Наталья работала в роддоме Adonis. Сейчас осталась без работы. В доме сгорел даже диплом о высшем образовании.
- Это все начинать с нуля надо, - продолжает хозяин. - Я 20 лет проработал дальнобойщиком, ездил и в Финляндию, и в Скандинавию. Ну, сейчас буду на СТО работать. Всю жизнь тянули… Пойдем к моей матери, может, там уцелело. Свет и газ уже дали.
МОТИЖИН
Если проехать по центральным улицам Мотыжина, то трудно представить, что несколько недель назад здесь велись тяжелые бои. Ремонтники чинят линии электропередач и газовые трубы, которые время от времени дают сбой. По улицам на велосипедах и мотоциклах ездят местные жители.
Мотыжин - село над трассой Киев - Житомир, в 30 км от столицы. Здесь живут более 1 тыс. человек, из них почти 75% - выехали во время войны.
Под заборами домов начинают распускаться тюльпаны, а плодовые деревья усыпаны белыми цветками. Неповрежденной осталась и сельская амбулатория. Только стены персикового цвета местами потрескались.
На улицу в кожаной кремовой куртке, из-под которой виден белый медицинский халат, выходит лаборантка. 59-летняя Лариса Ященко не уезжала из Мотыжина и продолжала работать в тяжелых условиях.
- У нас "Грады" и саушки эти стояли (самоходные артиллерийские установки. - Gazeta.ua). Все время рашисты в лесу жили, у нас море их было, - вспоминает времена оккупации Лариса. Рукой показывает в сторону дома. - У нас они ездили и стреляли по людям, по домам. Причем адресно ехали, но не знаем, кто доносил. Они ломились к нам во двор, расстреляли машину, в окно выстрелили, в ворота стучали. Но увидели козу и испугались.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Не думали, что Путин достанет. За лесом же Польша": как в селах возле Яворова пережили жуткую ракетную атаку
К соседу Ларисы оккупанты вошли во двор. Ворота были выбиты бронетехникой.
- Они по всему селу были. Сразу с первых дней здесь стояли. Из автоматов стреляли в основном гранатами. Анну Антошко расстреляли - человек шел прямо по улице. Это уже недели через две после их захода, - продолжает Лариса. - Здесь был бой как-то. Наши зашли и началась перестрелка, много врагов перебили. Они были такие злые на второй день, что ездили по селу, машины расстреливали, по домам, по окнам стреляли. И сказали людям: "Еще одна такая выходка - и будем стрелять всех подряд".
Ездили по селу, машины расстреливали
Ященко боялась даже выходить из двора. При обстреле не успели даже выйти из дома.
- Мы легли все на пол - и муж, и сын, и я - и туда в ванную, - вспоминает женщина. - А тогда он (российский военный. - Gazeta.ua) специально с калитки выстрелил в окно на втором этаже.
Погибших похоронить россияне не давали.
- В садах, огородах закапывали. А когда наши зашли, то перезахоронили на кладбище.
Старосту Мотыжина Ольгу Сухенко россияне взяли в плен вместе с мужем и сыном. Всех убили. Женщина пострадала за то, что отказалась сотрудничать с оккупантами и высказывала проукраинскую позицию, говорят местные.
Ее сын Александр жил в Киеве, но с началом боевых действий вернулся на родину. Муж старосты Игорь - был президентом местного футбольного клуба "Колос". С начала войны вместе с сыном вступили в терроборону.
- Когда узнали, что Ольга Петровна наша пропала, ребята ходили и искали ее по полям. Натолкнулись на труп мужчины в колодце. Он был из Северновки, мой сосед. А потом уже дальше пошли и нашли погребение, где Оля Петровна, муж и сын ее. Солдаты рассказали, что дальше нашли могилу с 17 людьми, - говорит Лариса. - Все село плакало, потому что она была у нас очень хорошая. Каждого спросит, подойдет: "Как дела?"
- Он где-то там сфотографировал рашиста убитого, расстрелянного. И выложил это фото в интернет, - продолжает женщина. - Они его вычислили каким-то образом. Пришли в квартиру и забрали. Ну, он умер не от выстрела, а от побоев. Все сломано, все отбито было.
- Нас, может, осталась одна треть села, - рассказывает Лариса Ященко. - Нашей нянечке из больницы прострелили живот. Эта пуля пошла по косой, по жиру, и разорвало локоть просто. Первую помощь ей оказала, сын повез машиной в Бышев в "скорую", потому что сюда же нельзя было. И на Фастов тогда, сейчас она находится в Киеве.
Нянечке из больницы прострелили живот
Россияне уничтожали жилые дома избирательно. Больше всего пострадали дома местных предпринимателей.
- Бизнесом люди занимались. У нас один пшеницу сеял, сельским хозяйством занимался. У него всю технику сожгли и дом зацепили. У многих дома просто поджигали. Я до сих пор боюсь выйти из дома.
В Мотыжине недавно возобновил работу продуктовый магазин. Лекарства в амбулаторию привозят волонтеры. Каждый день приходит много пациентов.
- У того давление, у того сахар, у того порезы, там ожог. Многие люди приходят - и по 30, и по 40 лет. Бывало, что до позднего вечера сидели. Люди просят психологическую помощь. Вот должны к нам приехать пять специалистов. Но много чего нет, что люди просят, - сердечных, успокаительных. Все хотят этого.
- Даже садить ничего не хочу. Муж картошку планировал. Не пускала его на огород, потому что, может, мины или снаряды какие-то остались. Но ведь пошел - навоз разбрасывает, - отвечает Лариса. - Бабушка у нас есть здесь, тетя Оля Кириченко, 90 лет и четыре месяца, палец отрубила и сама лечила, но уже все грядки посеяла. Но вот что в погребах было - очень спасло. У меня ребята консервации съели за месяц столько, сколько за пять лет не съедали. Немного раздавала, солдат наших кормили: "Ешьте, ребята!"
Разводила костер и лепешки жарили
В Мотыжине до сих пор нет коммуникаций и связи. Чтобы позвонить, нужно идти на край села.
- Муж захотел когда-то печку - и вот она нас спасает. Мы топим и все втроем спим на кухне. В ванне у меня вода в ведрах поналита, газовый баллон и таганок, в ванной и еду готовлю. У меня подруга Любовь Ивановна, так в холодном доме спят. Люба Петровна (другая подруга Ларисы. - Gazeta.ua) первое время разводила костер и лепешки жарили. Детям из белой муки, а себе из комбикорма - так хлеба хотели.
На улице прохладно, дует сильный ветер. Поэтому Лариса прощается и спешит зайти внутрь.
УБИТАЯ СЕМЬЯ
На местном кладбище тихо и нет людей. Только слышно, как каркает ворона на сосне. У второго входа вокруг двух могил работает седой мужчина. Его серый вязаный свитер словно посыпан пеплом.
Владимир Снигирь убирает к поминальным дням могилы матери и брата. Граблями собирает пожелтевшие листья и разрыхляет прибитую дождем землю. 56-летний мужчина работает водителем "скорой".
- Я отвозил на эксгумацию в морг, когда их выкопали, - вспоминает Владимир день, когда нашли тела Ольги Сухенко и членов ее семьи. Достает из кармана сигареты. - Там выкопали пять человек и один в колодце был. Замученные, на такое лучше не смотреть, конечно. В моей жизни всякое бывало, но так только нелюди могут сделать. Они здесь недалеко похоронены.
Снигирь соглашается показать, где похоронены односельчане. На углу немного дальше всех - три свежих могилы. Они заставлены цветами и венками с привязанными по бокам сине-желтыми лентами. Ольгу, Игоря и Александра похоронили отдельно. Их обнаружили уже после прихода украинских защитников.
- Игорь - одноклассник мой, - рассказывает Владимир и тяжело выдыхает сигаретный дым. - Хорошие люди, голова свои обязанности хорошо выполняла, кладбище огородила, привела в порядок. До последней минуты не покинула людей.
Ольга Петровна была у власти не менее 20 лет. За это время село расцвело, говорят местные. Отремонтировали дом культуры, школу, построили детский сад, амбулаторию, проложили асфальтированные дороги.
- Они там вчетвером в одной могиле были, а Яся отдельно. Это женщина одна. Они (российские оккупанты. - Gazeta.ua) тогда ехали над Житомирской трассой из Мотыжина и расстреливали все, а она дорогу перебегала и просто попала так. Отца ее, я слышал, тоже забрали с собой, глаза завязали. Сказали: "Если будешь себя хорошо вести, то поставим крестик и записку, чтобы перезахоронил потом дочь". Олю и Сашу открыли, а Игоря не открывали, изуродован был. Там не то что смотреть, там кричать надо было.
Владимир Снигирь во время активных боев больше всего боялся тишины. Сам был в рядах терробороны Мотыжина.
- Если тишина, и не знаешь, когда упадет, это самое страшное было. Я где-то с 30 марта возил гуманитарку людям. "Скорую" никто не тронул чудом. Потом школу и хлебзавод пообстреливали. Там и птицефабрика сгорела. Из Лишни наши ребята вошли, жахнули - разбежались кацапы. Ходили патрулировать, а оружия же никакого у нас не было. А что вы с ножом пойдете на автомат или на БТР?
Собаку застрелили
Обстрелы в деревне начинались около 6:00. Оккупанты прятались в лесах.
- Политику свою проводили, наездами приезжали. В основном они снаряды возили от гольф-поля, где дендропарк. А когда ребята их разбомбили, то они тогда глумились по селу. Бронетранспортер ехал, их человек 10, автоматчиков, и все расстреливали. Как начинал убегать - так только тогда ловили тебя. Собаку застрелили. Сестры мужа ранили в Копылове, осколок в ногу отлетел. Лезвием вырезали, потому что хирурга не было, а Макаров разбит.
Снигир считает, что Путина за его зверства в Украине нужно казнить.
- Шоб или сдох, или кто отравил. Что еще можно такому человеку сказать? Разве это человек? Это изверг просто. А солдаты - разве это солдаты? Я понимаю, когда армия на армию выходит, но не с простым мирным населением воевать.
За период оккупации в селе погибли не менее 30 мирных жителей.
1 
1
Комментарии