Как-то я заметил, что среди доброй сотни знакомых писателей не знаю никого, кто публично называл бы себя подобным образом! "Публично" — это значит не среди родственников, друзей или коллег-литераторов. Они привыкли уже к твоим сдвигам и готовы простить тебе мелкие недостатки или даже поверить в сяку ю-таку ю ценность произведенных тобой опусов. "Публично" — это значит среди людей незнакомых, которые сроду тебя не видели, не читали и имени твоего не слыхали. А раз не видели и не читали, то какой ты к чертям писатель? Тут и говорить не о чем — помолчи лучше!..
Потому мы, как правило, и молчим. А когда уже слишком дотошный собеседник начинает-таки выспрашивать, кто ты и что ты, — неохотно отвечаем: "Журналист". Потому что журналистов много, всех не прочитаешь и не запомнишь. А писателей мало, они все в учебниках, на памятниках или по крайней мере в телевизионных ток-шоу.
Неделю назад, однако, в Кракове я пережил свои пять минут славы: на площади Рынок, в одном из баров, куда забрел за пивом. Пока друзья ожидали за столиком, я подошел к стойке и заказал три кружки.
— Вы — Николай Рябчук? — спросил бармен, наполняя кружки.
— Да, — пробормотал я. — А откуда?..
— Я был в прошлом году на презентации вашей книжки. Понравилось!
Какой ты к чертям писатель?
Не скажу, что я привык к таким узнаваниям, тем более — в барах, тем более — в чужой стране. Поэтому поторопился сразу за столиком рассказать все своим польским коллегам. Те только улыбнулись снисходительно и сказали:
— Так то Марек из Ягелонки. Студент славистики. Поэт! Плохенький, правда...
Я глянул вглубь бара на Марека — он ловко наполнял кружки и, казалось, подмигивал мне — то ли сочувственно, то ли заговорщицки.
2 
1
Комментарии
2