— В 2014 году у нас была группа из десяти человек. Мы пытались митинговать, протестовать. Расклеивали листовки с красно-черным флагом и лозунгами в Симферополе, зарисовывали краской совковые памятники. Все делалось ночью, чтобы нас не схватили, - рассказывает Евгений Ершов, 19 лет.
Он выехал из оккупированного Симферополя в 2017 году, как только получил документы.
— Когда мне исполнилось 18 лет, я получил российский паспорт. Сразу выехал, — говорит парень. — Были большие проблемы при пересечении. Пограничники долго не хотели пропускать — из украинских документов имел только свидетельство о рождении. Около четырех часов со мной разговаривали. Наконец разрешили.
— В 14 лет не очень имеешь представление о политике. Но часть друзей были взрослее. Поэтому видели реальную картину на полуострове, — говорит Евгений.
— Мои одноклассники уже в 8 классе были коммуняками. Мы "дискутировали" на тему Украины. Но были в меньшинстве — из всего класса только я и мой друг были проукраинскими. Третий парень выбрал нейтральную позицию. Все остальные поддерживали оккупанта. На фоне этого возникали различные конфликты и драки.
В 2014-ом ходил протестовать вместе с крымскими татарами. Но потом им дали приказ не выступать, и борьба захлебнулась. Татары планировали свалить памятник Ленину в центре города, а мы их поддержали. Это дало бы сигнал и послужило толчком к борьбе. Но складывалось впечатление, что татар кто-то нарочно предостерегает или заставляет избегать активных действий.
Российские спецслужбы узнали о нашей деятельности. Начали вести "профилактическую работу". Мы были все несовершеннолетние, поэтому нам грозили, что посадят родителей, если не остановимся.
После переезда Ершова в его квартиру в Симферополе наведались сотрудники Федеральной службы безопасности России.
— Устроили обыски, мать допрашивали. Хотя она не знала больше года, где я пропадаю, — рассказывает Евгений.
Теперь мне дороги туда нет. Оккупанты узнали, что я в рядах Добровольческого украинского корпуса "Правый сектор". Мне грозит до десяти лет.
— С тех пор, как пересек так называемую границу, не могу сделать себе документы, — говорит мужчина. — Обращался в различные органы в Мариуполе, Кривом Роге, Херсонской области. Везде мне отказывают. Говорят, что нужно в суд подавать и через эту инстанцию добиваться украинского гражданства.
Обидно становится, что тебя не ценит государство, в котором родился. Жаль, что самый близкий человек в мире — мама, тоже не поддерживает меня. Папа умер в 2015 году. Моментами чувствую себя одиноким.
Мои побратимы говорят, чтобы я полностью перешел на украинский. Хотя немножко трудно. За все годы жизни в Крыму мы общались на русском. Нам в школе украинский язык преподавали только первый год после оккупации, и то раз в две недели.
2 
1
Комментарии
1