Ексклюзивы
вторник, 19 июня 2012 17:01

Що кажуть росіяни про Україну у фан-зоні на Хрещатику

Пообіді 12 червня на київських вулицях більшає вболівальників зі знаменами Російської Федерації. О 21.45 у Варшаві збірна Росії зіграє з господарями. У київській фан­зоні на Хрещатику росіян зібралося щонайменше кілька сотень.

Близько 18.00 Ігор Головін, 44 роки, із Санкт­Петербурга прогулюється фан­зоною. Із пакета стирчить біло­синьо­червоний прапорець. Роздивляється шведських уболівальників у ­жовто­синіх футболках. Їх у ці дні в Києві найбільше.

– Хорошая динамика, по­моему, есть в Украине. Во Львове бываю. Стали более раскованные. Со стороны кажется, что стали больше зарабатывать. В России города живут, деревни вымирают. В Украине, по­моему, даже наоборот. Киев, конечно, в расчет не берем, но по уровню жизни в деревнях Украи­на огромную фору России даст. ­Более работящий, меньше пьющий народ. Но и России, и Украине далеко до Беларуси по уровню жизни. Я неоднократно проезжал там на машине. И в деревнях, и в городах люди более открытые, неозлобленные. Гаишники не то что взяток не берут, но и когда попытаешься дать – сядешь сам. ­Говорят, что в Грузии также.

О 19.00 екрани на Хрещатику починають показ гри першої пари в групі А – Чехія – Греція.

На ділянці біля вул. Прорізної, за 30 м від екрана стоять троє росіян із триколірними прапорами. Говорять про шанси команд на вихід із групи. Студент Сергій Льогкий із Пензи – єдиний із трьох худорлявої статури – обв'язав навколо шиї великий російський прапор. У такі самі кольори розмалював щоки.

– В нашей группе, кроме России, болею за чехов, – каже Сергій. Він у Киє­ві вперше, вже четвертий день. – Буду до конца чемпионата, надеюсь увидеть сборную России в финале. Дай Бог, конечно, с Украиной.

– О­о­о, это был бы самый лучший финал. И мои тогда точно победят, потому что мама россиянка, а папа – украинец. Живу на Урале. Здесь бываю каждый год, потому что в России никого из родственников не осталось, – розповідає 31­річний Ігор Паламарчук, який приїхав з Іжевська. – В прошлом году возвращался отсюда в конце сентября. Только границу переехали, Брянск, заходит русская таможня в вагон. Нас четыре человека: двое с украинскими паспортами, двое – с русскими. У тех, у кого русские паспорта, – перетрясли все полностью. Украинцев вообще не тронули. Наша русская таможня! "Что везешь?" Что я могу из отпуска везти, кроме грязного белья? "Ану покажи, что в пакете?" Говорю: сало. "А это что?" Говорю: тоже сало. "А это в бутылке?" Говорю: горилка. Я тут на Бессарабке такое сало купил шикарное! Вся родня плакала.

До гурту підходить Юрій Горянічєв, земляк Сергія. Він міцної статури, у широкій синтетичній синьо­жовтій майці пензенського хокейного клубу "Дизель". Однією рукою тримає півлітровий пластиковий стакан із пивом "Львівське" та запалену сигарету.

– Украинцы – доброжелательные. Спрашиваю, куда пройти – объясняют, советуют, – поправляє окуляри у вузькій оправі. – Самое трудное для меня здесь – климат. Я с Севера.

Кожні 5–10 хвилин до росіян підходять і вітаються земляки.

– Я из Новгорода. Вы откуда? – невисока чорнява дівчина, років 20, кидається Юрію в обійми. Він обнімає її за спину вільною рукою.

Поруч проходить кремезний хлопець із дівчиною. Побачивши на щоках Сергія російські прапори, зупиняються:

– Россия для русских?

– Да! – відгукується Сергій.

– Москва для москвичей?

– Нет! Россия для россиян, но не Москва для москвичей. Их не любят.

– Вот я что себе отметил. Украинцы вчера выиграли – и все, идут и молчат, – каже Юрій Горянічєв. – У нас, в маленькой Пензе, когда выиграли наш хоккейный чемпионат – дурдом был. Всю ночь не спали, ездили с флагами. У вас тишина меня удивила.

Підходить 30­-річний киянин Михайло Ейзенштейн – в окулярах, із ­синьо­жовтим прапорцем на лівій щоці. На найвищому застебнутому ґудзику рожевої сорочки висять сонцезахисні окуляри. Відходить трохи вбік із Ігорем Паламарчуком.

– Хмельницкий, Крым, Одесса – уровень жизни, кажется, даже понизился. По Киеву не заметно. Ижевск маленький, но наши зарплаты несравнимо выше, – каже Ігор.

– Погоди, но в России же и цены выше на все.

– Ну, не на все. В нашем городе цены на жилье практически идентичны с киевскими. То есть чуть дешевле Питера. Однокомнатная квартира в преде­лах 10 тысяч долларов. У меня свое агентство недвижимости. Мясо тут дешевле. Сигареты – дороже. ­Алкоголь – дешевле. Тетя у меня тут живет. Сравниваю пенсии ее и своих родственников – раз в пять разница.

– Да, да, пенсионерам в России намного легче. В этом я Путина под­держиваю. А в остальном…

– В Ижевске тоже марши несогласных проходили. Не такие массовые, как в Москве. У нас 600 тисяч жителей. ­Несогласные есть везде. Меня тоже не все устраивает. Но выбирать не из кого. Очень надеюсь, что за несколько лет появятся политики, которым под силу будет что­то изменить, повести за собой страну. Но есть смысл протестовать и теперь, потому что прислушиваются. Все равно изменения идут. Такой простой пример. Когда­то у нас отменили губернаторские выборы, теперь это назначаемый пост, которым ведает президент. Наш глава региона правит уже 20 лет. Надоел хуже горькой редьки. Теперь приняли закон о выборах губернаторов. Есть надежда на изменения. Сейчас – откровенный вор и жополиз. Вот, Евровидение было. Наши "Бурановские бабушки" взяли второе место. Пока они пели, глава региона успел туда дорогу провести и свет. Ведь ни дороги, ни света, ни водопровода не было. Зашибись. А только Путин на следующий день сказал, что приедет проведать бабушек – асфальт уже завозят. Я не удивлюсь, если приеду, а там будет маленький городок. Показуха – везде, воровство – везде, причем воровство ничем не прикрытое. Так что все эти марши несогласных подталкивают власть – "Ребята, слушайте. Либо вы будете пробовать что­то менять, либо вас снимут". А это не самый лучший вариант. История показывает, что у нас ни одна революция добром не заканчивалась. Ни в царское время, ни после 1990 года.

Питаю, що в Росії чути про Україну, крім як про футбол.

– Да, как когда: сейчас – языковой вопрос, зимой – газ, Тимошенко – всегда.

– Меня история с Тимошенко удивляет в другом плане, – говорить Михайло Ейзенштейн. – Всегда из Москвы нам повторяли, какая Тимо­шенко плохая. а сейчас – все, Тимо­шенко хорошая, говорит Россия.

– А потому что газовый контракт подписывали два человека: Тимошенко и Путин. Еще сейчас очень много показывают на тему языка.

– Это искусственная проблема вообще! – вигукує Михайло.

– А в старой доброй Швейцарии? Три языка! – каже росіянин напідпитку, який прислухається до розмови. На правому плечі в нього татуювання барса.

– Так сказал и Колесниченко из Партии регионов, – говорить Михайло. – Я если его увидел бы, сказал бы: "Уважаемый! Ты на всю страну сравниваешь Швейцарию и Канаду с Украиной. Швейцарского языка не существует, канадского языка – не существует. При чем здесь Украина?" Россия мультинациональная страна, при том каждый там должен знать русский язык. Уявляєш? – звертається до мене Михайло. – Я – київський єврей, який підтримує, в принципі, все українське.

За півгодини бесіда уральського напівукраїнця з київським євреєм усе ще триває:

– Хоть в моем регионе украинцы как национальность по численности на пятом месте, но открываешь любой правительственный телефонный справочник: глава МЧС – украинская фамилия, его замы все – украинские, – говорить Ігор Паламарчук. – И в какой ни ткнись справочник – прям душа радуется. И сейчас еще кучковаться начали. Проводят какие­то национальные праздники, хотят чтобы дети язык родной знали.

– Да, да. Но что меня удивляет. Медве­дев пришел к власти и говорит: "Меня информировали, что русские жалуются на притеснение диаспоры". Во­первых, ты – президент. Ты для начала разберись, а не говори. Во­вторых, в это самое время в России, – ни одного заведения украинского нет, ни одного телеканала, ни одного радиоканала, ни одной газеты. У меня друг живет в Капелль­ля­Гранд. Маленький городок во Франции, там две украинские газеты. Моя бабушка в Краснодаре говорит, что Краснодарский край – там завались было украинцев. В школе, рассказывает, все знали украинский язык. Сейчас я туда ездил: все на русском, – розповідає Михайло Ейзенштейн.

– А у меня вся родня – в Украине. Мама из Владимирской области, дед из Хмельницкой. Я даже оставил в свое время советский паспорт, когда меняли их. Ну, была такая возможность – оставить. Именно из­за графы "национальность". Писалось, что я украинец, – каже Ігор Паламарчук

Розмову перебивають крики вболівальників:

– Ребята­а­а! Собираемся! Фотку, фотку! Питер, давай к нам! Рос­си­я! Рос­си­я! Рос­си­я!

Сейчас вы читаете новость «Що кажуть росіяни про Україну у фан-зоні на Хрещатику». Вас также могут заинтересовать свежие новости Украины и мировые на Gazeta.ua

Комментарии

11

Залишати коментарі можуть лише зареєстровані користувачі

Голосов: 1
Голосование Как вы обустраиваете быт в условиях отключения электроэнергии
  • Приобрели дополнительное оборудование для жилья для энергонезависимости
  • Подбираем оборудование и готовимся к покупке
  • Нет средств на такое, эти приборы слишком дорогие
  • Есть фонари и павербанки для зарядки гаджетов, нас это устраивает
  • Уверены, что неудобства временные и вскоре правительство решит проблему нехватки электроэнергии.
  • Наше жилище со светом, потому что мы на одной линии с объектом критической инфраструктуры
  • Ваш вариант
Просмотреть